Пепел

Пепел

Год, полтора, два, неважно чуть меньше или чуть больше, казалось, уже целая вечность пепел внутри, вокруг, везде, во всём и на всём. Впрочем, обычная история – разбитые вдребезги мечты, надежда, вера, не она первая, не она последняя. Лара устало закуталась в пушистый мягкий плед. Надоело, как же всё надоело. Серость в душе, в настроении, серость на улице, эмоции заснули под слоем пепла. Серое небо, серый город, серые мысли, даже сны стали серые. Иногда вдруг пробегал внезапный лёгкий сквознячок, тогда под толстым слоем пепла робко вспыхивали слабенькие искорки, тут же гаснущие от сознания своей неуместности в этом царстве серого покоя. Как же хочется стряхнуть эту серость, вымести из души, стереть вокруг тусклость, чтобы снова ярко заискрились краски жизни. Как же надоело спать, и одновременно страшно просыпаться. Хочется огня, эмоций, жизни, но память не даёт забыть о боли. Гореть радостно, сгорать больно. Она хорошо помнит, как душа выла и корчилась от боли, сердце захлёбывалось кровью, сознание билось в истерике. Сперва были слёзы, потом они закончились, всё покрылось пеплом. Дождь пытался смыть его с лица, оставляя серые дорожки на щеках, ветер уносил с городской пылью, но меньше его не становилось. Казалось, даже вместо снега, кружатся хлопья пепла. Со временем пепел лишь уплотнялся, пока не превратился в корку. Сначала корка не мешала, даже служила некоей защитой, потом под собственной тяжестью начала трескаться. Лара не была мазохисткой, но и хоронить себя тоже не хотела. Она понимала, что для того, чтобы продолжать жить, необходимо избавиться от корки. Она начала потихоньку расковыривать её и удалять, иногда становилось больно. Тогда анестезией служили рукоделие, книги, посещение выставок, походы по магазинам, больше поглазеть. Поначалу приходилось себя заставлять, затем стало само получаться, потихоньку проснулись желания, зашевелились эмоции. Корка становилась всё тоньше, пока совсем не истончилась и не исчезла. Под ней ещё оставался пепел, но уже совсем немного. Скоро весна, будет больше солнца, небо очистится от хмари, вновь станет пронзительно голубым и высоким. Самое время для генеральной уборки и обновления. 

Продолжая кутаться в уютный плед, Лара потянулась с дивана к стеклянному чайному столику. Взяла чашку в руки, вдохнула тёплый аромат чёрного сладкого чая с лимоном, сделала глоток. Внутри растеклось бодрящее тепло, надежда и уверенность.  Она улыбнулась своим мыслям. У неё всё получится, она научится верить, жить и любить заново. У неё есть она. Научится любить себя, потом и до других дело дойдёт. Она будет ещё любима обязательно. Сегодня просто устала, просто тяжёлый суматошный день. 

Лара крепко и бережно обхватывала длинными пальцами хрупкую чашку из тонкого фарфора. Бока чашки украшали яркие красные и жёлтые маки вперемешку с васильками, внутри золотился напиток, согревая руки. Ещё глоток скользнул внутрь, добавляя огня в кровь, размывая пепел в душе. Сегодня опять вспыхивали искорки, они стали сильнее, не спешили гаснуть, поблёскивали в глубине. Вроде ничего незначащий пустяк произошёл, а приятно. Мысли вернулись на пару часов назад. После работы зашла купить продукты. Погода к вечеру совсем испортилась, дождь сменился снежной крупой, похолодало, дорога превратилась в каток. Сумки были объёмные, но не тяжёлые. Пешком до дома недалеко идти, но ветрено и скользко. Решила пару остановок подъехать на трамвае. Ещё на остановке мельком заметила внимание высокого импозантного мужчины, они вошли через одну дверь. Он стоял в полутора метрах позади, делая вид, что увлечён телефоном. Лара чувствовала его украдкой бросаемые на неё взгляды. Сумки мешали крепко держаться, трамвай подпрыгивал и дёргался, как марионетка. Водитель, похоже, новичок, вёз как дрова. Остановки были короткие, настало время выходить. Лара хотела развернуться к дверям, трамвай слишком резко дёрнулся, она потеряла равновесие. Буквально в последний момент зацепилась за кого-то сумками, руками за поручень, больно ударившись бедром о ручку соседнего сидения. Похоже, будет огромный синяк, такой красивый фиолетовый.  Всё произошло в считанные секунды. Она извинилась, усмехнулась своим мыслям, развернулась всё-таки на выход и встретилась взглядом с незнакомцем. Он виновато смотрел на неё.

- Извините, пожалуйста, что не успел Вас поймать и удержать – растерянно улыбнулся мужчина.

- Ничего страшного. Спасибо – мягкая улыбка скользнула по её губам. Пустяк, а приятно.

Трамвай остановился, распахнув двери. Лара, прихрамывая, вышла, незнакомец поехал дальше. Ей показалось, он смотрел в окно на неё. Наверное, показалось, отмахнулась она от смешной мысли. Больше удивило участие и сострадание незнакомого человека. Мужчины всегда обращали на неё внимание, но вот заботу проявляли редко. Не принято у нас быть галантными, защищать, помогать, быть мужчинами в полном смысле слова. И не только к посторонним, но и к своим. Достаточно редкое явление в обществе, бескорыстное участие, как для мужчин, так и для женщин. Не умеют, не научились, стесняются. Стесняются быть человечными,  быть искренними, быть собой. Вот пыль в глаз пустить могут, уж здесь расстараются. И язык культурный вспомнят, и дверь откроют и придержат, подарят внимание. А лишь почувствуют отдачу, память как отшибает, всё  возвращается на свои круги. Силу путают со слабостью. Быть собой, показать свою слабость могут только сильные, притворщики – слабые, они лишь кажутся.

Лара допила последний глоток остывшего чая. Она согрелась, её больше не надо греть, сама себя согреет. Она очистится от пепла, но оставит немного для памяти. Чтобы помнить и не повторять ошибок. Чтобы её новые искры росли и крепли на благодатной почве. Ведь пепел не только смерть и прах, он необходимая подпитка и пища для возрождения нового огня. Он дарит жизнь новым искоркам, защищая от болезненных ожогов и подпалин.