Пепел розы и другие истории

Пепел розы

Когда-то здесь была гостиная - уютная, с пылающим в зимние вечера камином. Перекрестья тяжелых балок над головой свидетельствовали о надежности и добротности здания, а узкие окна напоминали о временах, когда замок короны вполне мог оказаться в положении осаждаемой крепости. Нынче здание пришло в упадок: в соответствии с нынешними веяниями маленькие комнаты стали считаться неудобными и душными, а украшавшая их тяжеловесная дубовая мебель - громоздкой и оскорбляющей взгляд.

Целая анфилада комнат в Полуночном крыле превратилась в хранилище отслуживших свое вещей. Просевших кресел с расшатанными ножками, выцветших и порванных гобеленов, старинного оружия, более не подходившего ни для использования в бою, ни для украшения стен. Сюда мало кто заглядывал, разве что порой слуги с кряхтением и руганью притаскивали очередной вышедший из моды шифоньер, украшенный потускневшей резьбой и множеством некогда позолоченных завитушек, и оставляли дожидаться невесть чего.

Пыль тут не вытирали уже несколько лет. Она окутывала стены и вещи мягким пушистым серым слоем, таким тяжелым и слежавшимся, что он даже не взлетал при случайном дуновении ветра. В заброшенных комнатах в изобилии плодились поколения семейств пауков и мышей – обычных и летучих. Обитатели бельверусского замка утверждали, якобы здесь водятся привидения - призраки былых королей и их приближенных, неясные фигуры, иногда мелькающие в темных углах, вздыхающие и шепчущие в каминных трубах…

Легкая тень, скользившая по давно никем не посещаемому коридору, тоже вполне могла сойти за призрака, так быстро и бесшумно она перемещалась. Тень заглядывала в одну комнату за другой, словно искала нечто утраченное, не находила и продолжала движение. Наконец она остановилась на пороге былой гостиной, кинула взгляд туда-сюда. Пожала плечами, смиряясь с тем, что иного выбора нет, и вошла, осторожно ступая по поскрипывающему полу. Обойдя комнату, тень извлекла из складок одежды некую раскачивающуюся на цепочке вещь, поставила на край стола и негромко защелкала кресалом. Вспыхнувший огонек прыгнул внутрь медного фонарика с тускло-желтыми стеклами. Тень захлопнула стеклянную дверцу и подвесила лампу на крюк подле двери, с таким расчетом, чтобы часть света проливалась в коридор.

Теперь, когда в гостиной появилось какое-никакое освещение, стало возможно разглядеть и полуночное привидение - именно полуночное, ибо совсем недавно с Колокольной башни долетели тягучие удары, отмечающие конец старого дня и наступление нового. Призрак оказался созданием из плоти и крови - невысоким мужчиной лет тридцати, изящного и гибкого сложения. Что-то в его облике и манерах поневоле наводило на мысль о пребывающем в ножнах острейшем клинке или об обманчиво спокойном хищном животном. У ставшего реальностью призрака были темные, слегка вьющиеся волосы, свободно падавшие на плечи. Лицо – словно выточенное из светлого камня рукой старательного мастера, придавшего своему творению все черты совершенства и взявшего за образец лики древних статуй, иногда находимых в землях Полуночи. Такое лицо могло бы остаться неестественной, мертвенно прекрасной и холодной маской, если б не глаза - пара мерцающих темных провалов, на дне которых плясали лукавые золотые искорки. Эти искорки не пропадали никогда, меняясь числом и яркостью в зависимости от настроения молодого человека.

Сейчас он испытывал нешуточное беспокойство. Уступая внутреннему позыву, он подходил к двери, прислушивался, склоняя голову набок, и досадливо раздувал тонкие ноздри. Тот, чьего появления он ожидал, запаздывал либо же не сумел прийти.

Миновал колокол, отмеченный перезвоном курантов, свеча в фонаре выгорела на четверть. Из коридора по-прежнему не долетало ни звука. Однако темноволосый человек, похоже, решил ожидать до последнего: уселся на краю пыльного стола, в нарушение всяких приличий уложив узкий подбородок на согнутую в колене ногу.

Еле различимый шелест и топоток раздались ближе к середине второго ночного колокола, заставив окаменевшую в неподвижности фигуру не спрыгнуть, но гибко перелиться на пол. Быстрые шаги приближались, с отвагой отчаяния преодолевая пустой темный коридор, поравнялись с дверью, отмеченной пятном света, затихли… С полдюжины ударов сердца гость стоял за порогом, а молодой человек замер в настороженной позе посреди комнаты. Ни один, ни другой не отваживались сделать решающий шаг. Наконец дверная створка робко приоткрылась, и из полумрака коридора в гостиную скользнул некто, с ног до головы закутанный в просторный темный плащ. Видневшаяся из-под полы тонкая рука в перчатке крепко сжимала изогнутую ручку бронзового светильника.

С узких, иронично сложенных губ молодого человека сорвался еле различимый невольный возглас – восхищения или удивления. Он сделал шаг навстречу гостю, почтительно склоняя голову - тот в явном испуге шарахнулся назад, ткнувшись спиной в закрытую дверь. От толчка широкий шелковый капюшон свалился, открывая головку женщины: прелестное лицо несомненной уроженки Полуденного Побережья, прожившей на свете лет тридцать, но выглядевшей куда моложе. Черные густые волосы с вплетенной нитью жемчуга, темные влажные глаза в длинных, чуть загибающихся ресницах, точеный носик и яркие полные губки, сейчас поджатые в твердом намерении скрыть испуг - помимо того, что ночная гостья была ослепительно красива, в ней чувствовалась впитавшаяся в кровь привычка повелевать. А вот тайные свидания далеко за полночь явно не входили в число обычных занятий незнакомки.

- Госпожа моя… - приглушенный голос молодого человека, мягкий и вкрадчивый, прозвучал так неожиданно, что женщина вздрогнула и пламя лампы в ее руке качнулось. - Госпожа Чабела… Вам не стоит меня бояться - и вы это отлично знаете.

- Я не боюсь, Рейе, - женщина несколько раз глубоко втянула воздух, успокаиваясь. - Вернее, если я чего и боюсь, так не тебя, а самой себя и завтрашнего дня. Зря я это все затеяла! - с неожиданной злостью произнесла она. - Зря втянула тебя и всех остальных в мои дела.