Перекрестки зари

Глава 6. Удар под дых

Эзил проснулся за полчаса до рассвета. Эта противная привычка выработалась у него ещё во времена бытности курсантом столичного Кадетского Корпуса: как бы поздно он ни лёг, внутренние часы неуклонно будили его перед самым восходом солнца. 

Лежак был жёстким и неудобным, а потому совершенно не располагал к дальнейшему сну. Волантресом овладело жгучее желание покурить. Стараясь никого не разбудить, мужчина подхватил сумку с вещами и вышел на улицу. Палатка стояла на отшибе. Оттуда открывался вид на низины, где стелился густой и влажный туман. На сизом небе крохотными блестками светились последние звезды, но по краю горизонта уже бежала тонкая полоска серо-голубого цвета.

Капитан достал из сумки старый потрепанный отцовский портсигар, в котором хранил толстые самокрутки, и плоскую металлическую зажигалку. Чиркнул кремень. Эзилриб поднёс дрожащий огонёк к концу папиросы и затянулся. Густой и ядрёный, едкий дым наполнил лёгкие, принося болезненное облегчение. Волантрес медленно выдохнул, освобождая грудь. 

Скоро должна прийти Беклен. Сколько бы Эзил ни старался, он не мог про себя называть её сержантом Миграсс, хоть и свои обязанности, надо признать, девушка исполняла предельно чётко и компетентно. Дети не должны воевать. Куда только смотрел её отец? Хотя, вполне возможно, ему просто не оставили выбора. Как и самому Эзилрибу. И всё же, каждый раз, когда капитан смотрел на эту деловитую и серьёзную девочку со взрослым взглядом, что-то внутри него жалостливо сжималось. Быть может, это и к лучшему. Значит, он всё ещё способен на какие-то чувства. 

- Капитан, докладываю - все указания выполнены, - раздался бодрый девичий голос за спиной у Волантреса. И откуда у молодёжи столько энергии? 

- Вольно, сержант, - отозвался тот, туша папиросу. - Назначаю начало операции через полчаса. Ведите.

И вновь Беклен повела мужчину по закоулкам лагеря. Через несколько минут они вышли на опушку. Там их уже ждала небольшая деревянная повозка, запряжённая странным животным. Внешне оно походило на барана размером с лошадь, с короткой курчавой шерстью и длинными, как у осла, ушами.

- Это ездовой барун, - объяснила сержант, заметив замешательство Волантреса. - Эльфы их разводят.

Эзилриб сдержанно кивнул. Как ни посмотри, для его миссии такой выбор подходил как нельзя лучше, хотя мужчине это странное средство передвижения казалось карикатурной иллюстрацией. Не говоря ни слова, Волантрес забрался на козлы.

- Позвольте доложить, капитан, - отрапортовала девушка, показывая ему на некое устройство на задней стенке повозки, снабжённое матово-чёрным кристаллоидом. - Эту штуку мы называем хамелеон. Она поможет вам оставаться незамеченным, пока вы сами того хотите. Просто нажмите на эту кнопку, - сержант указала на буро-жёлтенький резиновый овал прямо сбоку аппарата, - и оно заработает.

Волантрес снова кивнул. Он не стал говорить Беклен, что прекрасно знает назначение отражателя - а именно таково было официальное название этого незамысловатого с виду прибора. Оно искажало пространство вокруг его пользователя так, чтобы случайный наблюдатель видел то, что подскажет его собственный разум. Правда, на нокардийской границе подобные примочки использовались крайне редко, так как не имели практической пользы - на поганцев-нарконов они не действовали. А вот здесь, видимо, они получили весьма широкое распространение.

- Вам нужно ехать через поле, а потом свернуть на бывший тракт, - продолжала говорить девушка, - и там ещё километров двадцать до крепости.

- Спасибо, сержант, - мягко, но твёрдо поблагодарил её Эзилриб. - Вы проделали хорошую работу. 

Беклен зарделась, и вдруг неожиданно стала с интересом разглядывать собственные ноги. Она втянула голову в плечи, словно утёнок.

- Ч-что вы, я в-всего лишь исполняю свои обязанности, - промямлила девушка. - Это честь для меня - помогать вам, капитан. Я восхищаюсь вами. Вы не намного старше меня и столько всего достигли... А всё, что я могу - куковать на краю географии с отцом, которого никогда не поднимут выше лейтенанта. 

Последнее было сказано с горечью.

Эзилриб вздохнул. Ему, конечно, претило это искреннее обожание в её глазах, но он не заслужил такого к себе отношения. Ведь Волантрес просто делал свою работу. Да, грязную, да, опасную, но всё же работу . Он достоин не большего уважения, чем разнорабочие или ремонтники, а, пожалуй, даже меньшего. Мужчина мельком глянул на наручные часы: близилось начало операции.

- Твой отец бросил карьеру ради тебя, - произнёс Волантрес, тепло положив ладонь на плечо сержанта, отчего она вздрогнула и подняла глаза. - А мой не смог. Так что я тебе даже немного завидую.

- С-спасибо, - несмело заулыбалась Беклен. - Ой, чуть не забыла!

Девушка подскочила на месте и полезла в повозку. Оттуда она достала продолговатый предмет, обёрнутый в холщовую ткань и перетянутый кожаными шнурами, и протянула его капитану. Эзилриб взял в руки сверток, который оказался довольно увесистым. 

- Я не знаю, правдивы ли слухи, но эта штука у нас довольно давно валяется в арсенале. Говорят, он принадлежал вашему отцу, - сержант невольно завертела большими пальцами - возбуждена или нервничает, сделал вывод Волантрес.

Заинтригованный словами девушки, Эзилриб принялся разворачивать тщательно запакованный предмет. Справившись с клубком шнуров и толстой прослойкой из ткани, мужчина извлек меч в простых кожаных ножнах. Он был узкий, почти полтора метра в длину, с широкой самодельной рукоятью. Волантрес помнил, как большие, узловатые и мозолистые руки отца мастерили её у них в сарае из крепких дощечек и куска бечёвки. Капитану как будто кто-то вогнал в сердце тонкую стальную иглу. Воспоминания бередили старые раны и обиды. 

- Благодарю, - в голосе мужчины прорезалась странная сухость.

Часовая стрелка подгоняла вперёд. Эзил поудобнее устроился на жёсткой деревянной лавке и взял в руки поводья. Беклен топталась на месте, неловко поглядывая на капитана, будто желая что-то сказать. Волантрес на прощание коротко кивнул и дёрнул за поводья. Барун послушно двинулся с места, подёргивая длинными висящими ушами. Гравий, насыпанный военными для удобства, тихо поскрипывал под колёсами, похожими на гигантские головки сыра. Лагерь медленно, но верно удалялся всё дальше к линии горизонта. Внезапно предрассветную тишину прорезал крик:

- Возвращайтесь поскорее! 

Эзил от неожиданности обернулся. Сержант взобралась на какую-то корягу и изо всех сил размахивала руками. Ещё одна игла. Братик, пообещай, что вернёшься! Перед глазами вновь возник злосчастный старый перрон в Лерате. Мать держала за руку маленькую загорелую девочку. Её белёсые, выгоревшие на палящем Хорийском солнце волосы заплетены голубыми лентами в две весёлые косички. Крохотные ладошки сжимали подол тёмно-синего сарафана в белые цветы, не давая ему развеваться по ветру. На лице сестры застыло нарочито серьёзное, до смешного патетическое выражение. Я буду ждать.

Волантрес заставил себя отвернуться и подстегнул баруна. 

- Обещаю, - прошептал он как мантру. - Обещаю.

***

Главный минус ночёвки на голой земле под открытым небом - просыпаешься всегда рано, а заснуть уже не получается: неудобно и сыро. Дио сидела под раскидистой сосной и от нечего делать жевала сухую кукурузную лепешку из запасов хорийцев. Как же ей надоел этот бесконечный вегетарианский паёк! Ягоды-хлеб-корнеплоды, корнеплоды-хлеб-ягоды. А так хотелось ароматную булочку с душистым сладким творогом или кусок сочного мяса! Или вейре. 

От таких мыслей рот нарконки наполнился слюной, которую она с досадой сглотнула. Она уже почти три недели шла через горы в поисках треклятой Вирской крепости. Судя по древней карте, которую она нашла в одной из заброшенных деревень у подножия хребта Апахе в Нокардисе, она должна была достигнуть цели ещё дня два назад. Но нет - пока ей встречались только поросшие мхом овраги и разнообразная живность. Из этого можно сделать два вывода: первый - карта плохая; второй - у Дио обнаружился крепко выдержанный топографический кретинизм. Нарконка, как и любой ясно мыслящий и любящий себя смертный, здраво рассудила, что всё же первый вариант больше похож на правду, а потому не забывала периодически обругивать несчастный кусок бумаги и того, кто его создал. 

- Ну вот что за Люциановы дети рисовали эту пакость, - ворчала Дио, вертя в руках карту, пытаясь понять, где заночевала на этот раз. - Руки бы им пообрывать, ирбам таким.

В конце концов, девушка оставила это дело, обречённо вздохнув. Чего уж себя обманывать, когда и так понятно, что нарконка окончательно и бесповоротно заблудилась. А всё виноват этот белобрысый дрен с горы. Мысли о нём заставили Дио помрачнеть. Отложив карту в сторону, она достала из сумки карманный альбом с фотографиями. По старой обтрепанной тканевой обложке бежала вышитая надпись на человеческом языке. Девушка принялась в который раз разглядывать старые выцветшие фотокарточки. 

Пухлый светловолосый карапуз в соломенной шляпе на руках у смеющейся женщины. Дети, играющие в песочнице с ведёрком и лопатой. Темноволосая девочка сидит у колыбельки и сосредоточенно глядит внутрь. Женщина готовит обед на кухне, а повзрослевший мальчик взобрался на стремянку и приколачивает гвоздь. И Гейл. Он сидит в одних шортах с удочкой в руках и лучезарно улыбается так, что в уголках глаз собираются весёлые морщинки. И надпись на задней обложке: "Не сдавайся, Дио. Я верю, что ты необычная девочка. Если когда-нибудь встретишь моего сына, отдай этот альбом ему."

Нарконка с силой захлопнула книжицу и засунула её поглубже в сумку. Это не он. Не может быть он. Сын Гейла никогда бы не стал военным. Просто сильное внешнее сходство. Она не может полагаться на столь прозрачные факты. 

Чтобы отвлечься, нарконка решила поупражняться в использовании Внутреннего Ока. Взобравшись на большой валун, Дио скрестила ноги и закрыла глаза. Лёгкий ветерок нежно ласкал кожу и трепал рубиново-красные волосы. Девушка глубоко вдохнула и освободила своё шестое чувство. Мир привычно наполнился неестественно яркими, флуоресцентными красками, настолько сочными, что от них даже болела голова. На нарконку внезапно обрушилось давящее ощущение чьего-то присутствия. От неожиданности она едва не упала с камня и не потеряла концентрацию. Дио не сразу заметила тонкую красную нить, оплетающую её запястье и тянущуюся куда-то к горизонту. Без паники. Нужно проследить, что это за нить и кто на другом её конце. А уж потом бить тревогу. Совсем не обязательно, что её хотят таким образом выследить. Всевидящая, это уже попахивает паранойей.

***

Повозка тряслась по широкому, выложенному белыми камнями тракту. Эзил спокойно подстёгивал баруна, неспешно трусившего вперёд. В повозке, связанная по рукам и ногам, свернулась калачиком горная эльфийка, которая свирепо буравила его взглядом. Операция прошла на удивление гладко - никаких отклонений от графика, никаких форс-мажоров, никаких осложняющих обстоятельств. Все как по сценарию: ровно в назначенное время связной, оказавшийся местным под влиянием сыворотки внушения, передал ему брыкающуюся девчонку, которой капитан быстренько вколол парализующий транквилизатор. Обычно такая подозрительная удача настораживала, но Волантрес был слишком счастлив, чтобы обратить на это внимание. Сегодняшним же поездом он уедет в Лерат. Мать, Лори и Мари встретят его дома шикарным обедом с пирогами, засыплют вопросами, а он будет им травить байки, рассказывать смешные истории, слушать восторженные охи и вздохи.

Всё же не стоило расслабляться раньше времени. Мужчина расправил плечи и глянул в небо. Ни единого патруля. Как будто кто-то специально хотел, чтобы девочку выкрали. Стало быть, в крепости есть крыса. Но тогда вставал вопрос: почему Вира до сих пор не взята? Эзил тут же сам себе на него и ответил: так чем брать, голыми руками, что ли? Без кристаллоидной энергии их вооружение превращается в бесполезные консервные банки. Так что, даже если ворота откроются, ничего не выйдет. 

Из глубоких дум мужчину вырвал оглушающий грохот. Задрожала земля. Испуганный барун издал нечленораздельный звук, похожий на смесь блеяния, ржания и ослиного крика, и рванул вперёд, увлекая за собой повозку. Напрасно Волантрес пытался остановить обезумевшее животное: в конце концов поводья просто оборвались. Тем временем камнепад наступал им на пятки: огромная лавина, несущаяся со скоростью бешенного зверя, ревела и рокотала. В последней попытке спастись Волантрес нацепил отцовский меч, взял на руки эльфийку и побежал. Руна на руке взорвалась болью. Что бы это ни было, ирб возьми, помоги! Помоги мне!

***

Вернувшись в реальность, нарконка быстренько накидала листьев и веток, чтобы скрыть место своего ночлега. Запихнув свой скудный скарб в сумку, она тронулась в путь за нитью. Та явно не искала лёгких путей - Дио приходилось взбираться по отвесным скалам, продираться сквозь заросли ежевики и путешествовать по другим не менее легкопроходимым местам. Проклиная белый свет забытыми именами всех семерых дочерей Люцианиса, она плюхнулась на гнилую корягу и принялась залечивать побитые и расцарапанные локти и колени. Где-то вдалеке гремел камнепад. Странно. Вроде же в той стороне тракт. Или нет? А, какая разница.

Нить вела её все дальше и дальше, теперь уже по местности, более пригодной для того, чтобы передвигаться на своих двоих. Нетерпение грызло Дио изнутри - всё же, что же там, на том конце? Кого она обнаружит? Может, неожиданную помощь, или, наоборот, это ловушка. В любом случае: не проверишь - не узнаешь.

Внезапно прогремевший в голове голос её буквально оглушил. ПОМОГИ. Нить преобразилась в мгновение ока: стала толще и начала пульсировать, словно артерия. Не осознавая своих действий, нарконка сорвалась с места. Узловатые корни деревьев и мелкие камни уже не были ей помехой - она летела на безмолвный призыв, словно иларийский сокол. 

Нить уходила вглубь огромной горы камней, из-под которой виднелись деревянные обломки. Словно во сне девушка стала отбрасывать огромные валуны в стороны, будто они были сделаны из картона. Сила бурлила в её руках, татуировки жгли кожу раскалённым железом. Она крушила завал с такой лёгкостью, как будто это была пирамида из детских деревянных кубиков. Наконец, до её ушей донёсся слабый стон. Избавившись от очередного валуна, Дио увидела их. Хорийский военный прижимал к груди смуглокожую девчонку с остроконечными ушами, рука которой извернулась под неестественным углом. Лицо белобрысого заливала кровь, но нарконка узнала его. Она бы узнала эту злосчастную морду из тысячи. Губы нарконки изогнулись в горькой улыбке.

- Какие же люди глупые, - прошептала она, присаживаясь на корточки и убирая слипшиеся от крови волосы с лица мужчины. - Совершенно не учатся на собственных ошибках.

Нить привела её к нему. Дио хотелось одновременно истерически расхохотаться и горестно зарыдать.

Остроухая девушка дрожала всем телом и тихо постанывала от боли. 

- Спасибо вам, - прошипела она сквозь зубы. - Вы спасли нас.

- Не говори, - оборвала её нарконка. - Я вытащу вас отсюда.


Лерат - столица Республики Хора.

Хребет Апахе - один из Трёх Великих Столпов. Находится севернее остальных и территориально расположен в Империи Нокардис.

Люциановы дети - ругательство. Люцианис - повелитель Ираеса, царства Изгнанных.

Семь дочерей Люцианиса - по легенде, в попытке отомстить за своё заключение Люцианис создал семь Бедствий и наслал их на земли Триединства. Их истинные имена были забыты, так как считалось, что они приносят несчастье. 

Иларийский сокол - особая порода соколов, которых выводили в Иларии, погибшей столице Нокардийской Империи. Считался самым быстрым и самым надёжным переносчиком писем и посылок.