Перила

Перила

У меня только сейчас появилось осознание, что я совсем не помню, как сюда поднялся. В глубинах памяти не нахожу куска с медленно тащащимся лифтом, который обычно забит офисными планктонами; как и исчез путь в несколько сотен ступеней до самого последнего этажа. Двадцать один шаг и крыша, и небеса. Чувствую, что прошёл много, подъём порой давался через силу, а пресловутой одышки нет, будто я один из тех счастливчиков, пробежавших марафон, не напрягаясь. Ещё с минуту стою у железной двери с узким окошком, но и в нём не разглядеть ничего, кроме всепоглощающей серости наружного бытия. Делаю крохотный шаг по припылённому строительством бетону, касаюсь ледяного металла ручки.

Дверь поддаётся: вроде подозрительно легко, при этом идёт туго, тяжело. Она скрипит петлями, как развалюха из позапрошлого столетия, хотя я же вижу, что совсем новая, как и высотка. Очередной офисный небоскрёб построили буквально на прошлой неделе, а в муравейнике сразу же закипела жизнь. И тут я конкретно завис, стою у узкой щели в попытке вспомнить, на кой чёрт сюда поднялся. Кажется, меня отправили в соседний отдел, да, тоже мне соседний, всего-то в другом здании, за какими-то сверхважными документами. И почему нельзя отправить по почте, так же быстрее и надёжнее? Вроде я что-то подобное и выдал, только отмазку придумали непомерно тупую. Вот те и руководство, оправдываются хуже школьников за забытую домашку!

Шаг в серую пустоту по навесному мосту. Впереди вижу огрызок пути в несколько футов — ни высотки, ни конечной точки. Я мотаю головой по сторонам, не замечаю привычных очертаний небоскрёбов, на которые вечно отвлекаюсь во время работы. На улице идёт снег. Какой гений-проектировщик додумался делать открытый переход между высотками? Действительно, плевать на погоду, чужие фобии, не тебе же потом ходить туда-сюда. Уже жалею, что поленился добежать до куртки… или сегодня жена заставила надеть то тёплое пальто, замотав шею шарфом её матери, напоследок чмокнув в губы? Кажется, кто-то сегодня не выспался и забыл выпить дневную норму кофе. Голова абсолютно пустая, тяжёлая.

Дует, хотел бы я назвать ветерок прохладно-бодрящим, однако падла совсем не милый, скорее лютый, колючий. Он цепляется за лицо острыми снежинками, сносит с ног, скрипит мостом. Оборачиваюсь, чтобы увидеть отзеркаленный пейзаж того, что впереди. Там та же железно-решётчатая дорога, гремящая от каждого шага, невольно вспоминаю ту самую японскую страшную игру девяностых. Забавно было бы, зови меня Гарри, но имеем, что имеем. Атмосферно идти над пропастью, в окружении снега и тумана. По юношеским воспоминаниям жду, что вот-вот затрещит переносное радио, коего я не имел, появится монстр. Я ухмыляюсь мыслям, сегодня, как вернусь, предамся ностальгии. Сколько там до конца дня? Смотрю на часы: 13:21 показывает электронный циферблат белыми огнями. До конца ещё дохрена, зато скоро обед. Вроде я видел, что жена положила пару сэндвичей в портфель.

Холодно. Прячу замёрзшие вкрай пальцы в карманы пиджака, кутаюсь плотнее без возможности согреться. Не чувствую стоп, пусть спокойно передвигаю ими. Иду посередине моста, так как рядом никого. Никто не идёт навстречу, никто не подгоняет сзади. Да и кому приспичит выходить в такой ад из тёплого офиса? Один я — идиот плетусь здесь. Почему так долго? По внутренним ощущениям я должен был, если не прийти ко входу, так точно увидеть очертания небоскрёба. А ветер не на шутку разыгрался, из-за чего мне лишь сильнее хотелось внутрь. И горячего, бодрящего кофе, желательно покрепче. Желательно с порцией виски.

Очередной сильный порыв толкает меня к краю, больно ударяюсь локтем и боком о перила. Морщусь. Ругаюсь. И продолжаю идти под свист ветра, скрип шагов, лязг металла. Внезапно уши закладывает от грохота, зажимаюсь, чтобы ослабить резкий звук. Только не помогает, совсем, по голове будто долбят отбойным молотком. Жмурюсь всего на секунду. Этого времени хватает понять, что случилось что-то страшное, что-то не так. Я открываю глаза, вижу, как лента перил накренилась влево. Мост под ногами кривится. Не думая, я ухватился за поручень справа.

Я даже не успеваю осознать, что вот сейчас вишу над пропастью, а единственным моим спасением является какая-то железка, за которую отчаянно цепляюсь. Ору в пустоту, потому что самому смешно и больно. Никогда не боялся высоты до этого момента, сейчас жутко страшно, что хочется кричать о помощи во всё горло. Ноги тяжёлые тянут вниз. За что? Почему я? Замёрзшие пальцы скользят по ледяным перилам. Чтобы не сорваться, я перехватываюсь удобнее, подтягиваю тушу выше. Успокаиваю себя несчастного, что помощь скоро явится. Не я один слышал грохот.

Дышу резко, прерывисто. Чёрт! Холодно. Я так долго не смогу. А почему у меня не идёт пар изо рта? А почему меня вообще это сейчас волнует? Меня должно трясти от напряжения и паники, но нет. Лишь внутри клокочет буран, что окружает кольцом. Ноги моей больше в этом дерьме не будет. Глубоко вдыхаю. Точно, надо ещё стрясти с них компенсацию. Да я этих мразей засужу! Всех! Осталось дождаться помощи. За мной уже едут. Спасатели на подходе.

Тело безвольным отростком болтается над туманным городом. Ещё чуть-чуть. Я повторяю себе это ежесекундно, словно молитву. Никогда не испытывал трепета перед богом, не знал слов восхваления ему, а сейчас уже глупо придумывать, просить прощения за грехи. Смешно. И грустно, что держусь за ниточку, при этом упорным слепцом не пытаюсь успокоить, найти утешение во всепрощении. Балансирую руками на перилах акробатом, дюсолейским циркачом, а у самого на глазах слёзы от лжи. Даже если спасатели выехали по первому гудку, я столько не продержусь при всём желании.