Первая жертва

Первая жертва

Неделю назад Антон впервые взял на пробежку нож.

Он не искал для себя никаких оправданий, не пытался прятаться за общими фразами: «вдруг», «мало ли»… Антон точно знал: этим ножом ему суждено убить человека. Рано или поздно. Завтра или послезавтра, через месяц, через год. Не важно. Клинок распорет чью-то плоть. Рассечёт кожу, мышцы и сухожилия. Напьётся крови и заставит сердце остановиться. Кто-то умрёт, чтобы Антон жил.

Он выходил из квартиры, садился в лифт и стискивал челюсти, как будто надеялся так выдавить из головы навязчивый голос телеведущего, рокочущий дурные предсказания:

— Первой жертвой маньяка стал тридцативосьмилетний Антон Митин. В тот день мужчина отправился на пробежку в лесопарк недалеко от дома…

Скользкая от холодного пота ладонь сжималась на складном ноже, большой палец удобно ложился на кнопку. Антон не нажимал её, но в голове раздавался щелчок, с которым выскакивает из рукояти хищное лезвие, и ведущий замолкал. Антон судорожно вдыхал несколько раз, как после долгого плача, и выходил из лифта.

Голос ведущего преследовал его всегда и всюду, много лет. Антон выходил из дома, садился в лифт, и мир вокруг расплывался. Реальность обращалась низкокачественной записью из дешёвой документалки, а мрачный голос предрекал на фоне тревожной музыки:

— До работы в тот день Антон не добрался.

— Никто и представить не мог, чем обернётся для тридцативосьмилетнего Антона Митина поход в продуктовый магазин.

— Какая нужда выгнала Антона Митина на улицу в тот день? Этого мы уже не узнаем.

Иногда в унисон с ведущим говорил Антонов отец. Он хрипел, полупьяный, усталый и злой, из продавленного кресла, раньше стоявшего напротив телевизора, а теперь расположившегося в тёмном углу черепной коробки:

— Гляди, гляди, сына! Во, что делают с людьми! Вот встретит тебя, хиляка, такой маньячина — и…

Бегал Антон по вечерам, и бегал в лесопарке. Это было принципиально — не поддаваться страху. И нож, дешёвая китайская выкидуха, стал для него прививкой от страха. В висящее над головой дамокловым мечом проклятие «ТЫ СТАНЕШЬ ПЕРВОЙ ЖЕРТВОЙ МАНЬЯКА» вклинилось крохотное робкое «не».

Возможно.

Если ты не струсишь.

У тебя есть крохотный шанс.

Возможно, если ты не струсишь, у тебя есть крохотный шанс не стать первой жертвой маньяка.

Но всё равно от вида громады древесных крон, темнеющих на фоне вечернего неба, у Антона сводило скулы и перехватывало дыхание. Каждый вечер, и сегодняшний не стал исключением. Липкий холодный пот потёк между лопаток, залил глаза и пощекотал щёки. Антон ссутулился, пытаясь успокоить сердцебиение.

Рука сама собой нырнула в карман, кончики пальцев ласково прошлись по пластиковой рукоятке ножа. Вот оно, выпирающее ребро лезвия. Вот она, тугая кнопка.

Сразу стало спокойнее. Антон выдохнул и присел на корточки. Коснулся шнурков, потом застегнул карманы на молнии. Выпрямился, делая вид, что разминает колени. Компания подростков разразилась злым гиеньим хохотом, и краска залила Антону лицо.

Потом он побежал.

Осенняя темнота отражалась в лужах, превращая их в бездонные колодцы. Деревья шипели проклятия рыжеющей листвой и тянули к нему узловатые пальцы ветвей. Редкие фонари терялись в окружающем мраке, беспомощные и слабые, как… как… как жертвы убийц, связанные липкой лентой, онемевшие от ужаса, готовые обмочиться от накатывающего волнами первобытного…

Часы на запястье коротко вздрогнули. Антон поглядел на циферблат и смахнул уведомление: умная электроника переживала из-за слишком высокого пульса. Сердце, и правда, колотилось прямо под горлом, и каждый удар отзывался коротким уколом боли в висках, так что Антон затормозил и позволил себе отдышаться. Рванул ледяными пальцами молнию кофты, потянул ворот футболки. Заставил себя оглядеться и с усилием втолкнул себе в голову мысль, которую тут же озвучил:

— Это просто тёмный парк.

Огляделся снова, уговаривая самого себя. Тени, ветви, ледяная мгла застыла в лужах… маньяков нет. Никого поблизости нет. Он бы закурил, и плевать, что в парк пришёл бегать, да уже три года, как бросил.

Слабость тем временем отступила, сердце немного успокоилось. Антон снова поглядел на часы, второй рукой поглаживая нож в кармане — пульс всё ещё был высоковат, но больше не зашкаливал. Стоило вернуться к пробежке, чтобы не заканчивать её слишком поздно.

Мысленно оценив расстояние до следующего фонаря, Антон снова побежал, старательно огибая лужи. Панику удалось взять под контроль, мысли больше не мчались в голове, налетая одна на другую. Не сказать, что он совершенно успокоился и теперь думал исключительно о хорошем, но…

Резкий толчок в плечо чуть не швырнул Антона на землю. Потеряв равновесие, он неловко отскочил в сторону, размахивая руками, и всё же упал на одно колено. Сердце тяжёлым камнем застыло в груди, желчь плеснула в глотку…

Перед ним стоял маньяк. Здоровенный мужик в длинном дождевике — вполне разумно, если не хочешь, чтобы тебя забрызгало кровью. Свет фонаря, теперь уже совсем близкого, но оттого ещё более беспомощного, резко очерчивал грузную фигуру. Антон хотел позвать на помощь, но лишь захрипел, чувствуя, как выступает на коже последний, смертный, ледяной пот.

— Прости, мужик! — произнёс маньяк неожиданно дружелюбно. — Не заметил тебя.

Антон кивнул, всё ещё стоя на одном колене. Маньяк помялся и продолжил:

— У меня собачка с поводка сорвалась. Беленькая такая, мелкая псинка. Не видал?

Антон покачал головой, не отводя взгляд от маньяка. А тот ещё некоторое время постоял, перетаптываясь неловко, после чего произнёс ещё раз:

— Прости, мужик, не хотел тебя толкать. Ладно, удачи!

И тут же заорал куда-то в тёмную чащу:

— Найда! Найдюха, вот я тебе! Иди сюда!

Антон проводил незнакомца, медведем ломящегося через кусты, и сел прямо на мокрую траву. Наклонил голову и выдохнул себе в колени:

— Вот же твою мать…

Адреналин с опозданием ударил в кровь, возвращая память. Трясущейся рукой Антон вытащил из кармана нож, тупо поглядел на него. И ведь даже не подумал достать!.. Да что там достать, он руку-то в карман сунуть не подумал! И хорошо, что этот мужик оказался просто собачником. А если бы…