Первый раз в первый класс... в деревне?!

Папа, нет! Конец беззаботных деньков...

1180 год н.э. Осень, 2 декада, 512 д.с.н.г. Атта.

– Кэтрин…

«Во имя всех темных богов, да что за официоз?! Пса… какого пса-то я… да что я сделала не так? Конечно, позавчера я, может, слегка и перегнула палку, и третьего дня, но ведь»…

– Кэт, – вновь мягко повторил все тот же строгий мужской голос, но омут самокопания юных дев слишком глубок, чтобы их можно было извлечь из оного, всего-то пару раз окликнув по имени.

«Да, признаю, что не стоило вот так вот без разрешения в третьем часу ночи вызывать Канцлера в зеркале, и кто же знал, что он еще жив, да еще и девица, н-но все равно… я!»

– Госпожа Ренс, – еще мягче повторил собеседник девушки. Вот только столь официальное обращение пугало куда больше любого крика.

– Д-да! Папа, я виновата! Я последняя дура и заслуживаю самого сурового наказания, но, пожалуйста, не говори со мной так! – едва сдерживаясь от истерики, воскликнула четырнадцатилетняя девушка, подняв взор на отца. Ее нижняя губа дрожала, а кончик косы, который девушка непрерывно теребила, сейчас больше походил на грязную растрепанную щетку.

– Кэт, – вздохнув, откинулся на спинку кресла профессор Белкрофт Ренс, – мы поговорили с мамой и полагаем, что ты засиделась дома...

– Я все понимаю и, правда-правда, такого больше не повторится. Обещаю! – не дав договорить отцу, воскликнула Кэтрин, – но, пожалуйста, не…

– Ты можешь хотя бы минуту помолчать, – еще раз вздохнув, вероятно, пару раз про себя ругнувшись, вспоминая, почему он все же бросил преподавание, попросил несчастный отец, – сядь и дай мне сообщить решение, принятое мной и Налли.

Девушка, вконец убитая столь серьезным поворотом дела, покорно села на краешек кресла с противоположной от отцовской стороны стола.

Но что же ее ждет? Сама атмосфера и те церемонии, которыми был обставлен этот разговор, предвещали нечто страшное. Конечно, девушка ждала серьезного разговора весь день, но ведь не так!

Сперва мама специально пришла к ней в комнату, сказав, что отец собирается с ней поговорить. Ожидание под дверью длилось не менее пяти, а может, и всех семи минут в полнейшем молчании, а после мама вышла, оставив дочку наедине с отцом. Любимым и дорогим папой, но в подобных обстоятельствах...

Ее сошлют к родственникам в город?

Запретят колдовать?

Отправят в служки при храме милостивой Алхеры?!

– Кэтрин, – отец вновь вырвал из вороха страшных предположений свою дочь.

– Да?!

– Мы с мамой подумали – тебе стоит походить в школу. Разумеется, для тебя не составит труда подготовиться к экзаменам для университета и дома, но школа не только, даже не столько место, где человек получает знания. Это место, где он учится общаться с людьми. Нам бы не хотелось повторять ошибок, совершенных в отношении твоего брата.

– З-значит, все же в Город… – повесив голову, пробормотала Кэт.

– Что за глупости ты себе напридумывала, – не сдержавшись, фыркнул Белкрофт, – школы в Волино будет с тебя вполне достаточно.

– Перезжа… Ч-что? Волино?! – не поверив этим словам, Кэт вскочила с кресла, перегнувшись через стол, едва ли не вплотную к лицу отца. – В-волино? Ты серьезно, к этим деревенским олухам?

– Вот именно о таком отношении я и говорю, – строго заметил господин Ренс.

– Да они ведь все до одури боятся меня!

– И на то есть причины.

– Я, я… лучше отправьте меня… да хоть служанкой к Макисейским…

– Нет, – не поведя и бровью, отозвался отец.

– Не-ет!

Крик отчаянья раскатился… сказать, что по лесу, было бы все же слишком громко – не тот тембр, да и объем легких – но несколько, уже чуть запоздавших с отлетом ласточек, устроившихся на кормушке у соседнего окна, все же заставил с чириканьем сорваться с места.

– С директором, равно как и старостой деревни, я вчера поговорил. Они не против принять тебя на первую ступень средней школы, без дополнительных экзаменов, – безжалостно продолжал отец, отбирая у девушки последний шанс уклониться, завалив экзамены. – Учебный год уже начался, но, надеюсь, для тебя не будет сложно влиться в учебный процесс. Пойдешь с завтрашнего дня.

– Х-хорошо, папа, – повесив голову, пробормотала девушка, – я могу идти?

– Да, – ответил Белкрофт.

Напоследок окликнув ползущую словно призрак из комнаты девушку, когда та уже собралась просочиться за дверь:

— Еще одно. Кэт, постарайся не создавать лишних проблем в школе.

***

Разумеется, у нее были свои причины реагировать подобным образом. И дело тут не в том, что теперь придется вставать… пожалуй, в семь утра – каждый день, даже зимой – чтобы добраться до школы, вместо того, чтобы сидеть с какой-нибудь волшебной книжкой до пяти утра. И не в том, что придется делать какие-нибудь дурацкие домашние задания, вместо того, чтобы разбираться в хитросплетениях истинного устройства мира… хотя… хотя… Да что за се-се... сельдерей – именно в этом!

Но, даже если забыть про все эти неприятные, но все же, мелочи – ее ведь и вправду не любят в деревне. Вернее будет сказать так: чувства, испытываемые к дочке знаменитого практика изучения мира госпожи Медии[1]здесь и далее ссылки в конце главы], являются гремучим компотом из благоговения, страха, зависти, как к богатству, во многом преувеличенному, так и магическому дару, да откровенной ненависти. Хотя последняя во многом досталась ей по наследству от брата.