Первый шаг

Первый шаг

(*)

Очень трудно было не рассмеяться. Это было неуместно, но смех рвался наружу, и я подозревала, что это просто истерика проступает с ним. Но надо было держаться. Ещё не время будить в себе море.

–Царевна, – голос Герарда подрагивал от волнения. Он предлагал мне мятеж, предлагал свергнуть моего старшего брата Сигера, нарекшего себя новым Морским Царём, демонстрировал веру и преданность мне, и даже намекал, мол, не странно ли умер Морской Царь? Не рано ли? Не жутко ли?

Странно и жутко. Просто мой брат оказался подлее меня. Пока я потихоньку отрекала от подножия отцовского трона множество своих братьев и сестёр, Сигер заключил союз с одной из наших пленниц – мятежной ведьмой Калипсо. Он ей свободу, когда успокоится море, а она ему трон.

Вот только море не успокоится. Я – дочь Морского Царя, море во мне и я его знаю. Странно, что Сигер не знает его. От одной ведь воды мы идём!

–Царевна, надо действовать. Не бойтесь, Совет будет за вас, – у Герарда возвышенно-тревожный вид, кажется, убей его сейчас и он будет счастлив – это будет ему доказательством его значимости.

Я не боюсь, Герард. Я знаю, ты был при Совете моего отца, занимался внешними водами, перехватывая управление между нами. Я не боюсь, Герард, моё молчание продиктовано не страхом, а искренним недоумением – неужели они ждут, что я всерьёз соглашусь столь быстро?

Трон мой! И море кровит в моей душе, требуя кары для подлеца-брата. Но я не идиотка, чтобы вступить в открытую битву. Если я это сделаю, вы также сможете назвать меня захватчицей и узурпатором, мятежницей и предательницей, едва я начну действовать не по вашей воле, мои дорогие союзники!

А я начну, потому что никто не укажет морю как ему себя держать.

А я начну, Герард, Симон, Осберт… вы все были советниками при моём отце. И вы все присягнули моему брату, и тут же стоите, коситесь на меня, ждёте моего мятежа, желаете прочесть мой гнев?

Если да – утопитесь лучше. Вы ничего не поняли.

Я буду держаться. Я буду делать вид, что пошла на сговор с Сигером. Я буду притворяться подавленной и задумчивой, я буду показывать вам скорбь о моём отце – вашем, на минуту, Царе, но на деле у меня нет времени поддаваться скорби.

Я буду нести на себе прежнюю печать горя, буду кивать даже одному из братьев, презренному полукровке Бардо, который также трогательно призывает меня к действию. И другие…

Ничего, ничего. Кому-то я говорю об откровенном отказе. Кому-то обещаю действовать, но после, после, когда удостоверюсь в безопасности всех.

Нет, на всех мне, конечно, плевать. Мне плевать на всех, кроме себя. Но как же благородно выглядит моё смирение! Мол, ради вас, дорогие, я склоняю голову и не иду против.

Все любят чужое благородство. Я думаю оно для того и было изобретено, чтобы друг перед другом красоваться да в интриги вплетать, дескать, я благороднее и я заслуживаю, я готовлюсь к жертве, а ты?

–Совет может гарантировать безопасность моим братьям и сёстрам? – мне смешно, смешно с наивности Герарда. Ох, Океан, ну сколько лет ты держишь подле себя такого слугу и всё равно он наивен!

А Герард совсем потерялся в моих словах. Безопасность братьев и сестёр? Что. и того полукровки Бардо? Всех?

Не всех, конечно, все ни одной добродетели не нужны. Но я же не могу во время пира перечислять кто мне полезен, а кто нет? Сигер заметит. Он уже, хоть и на главном месте, а всё равно не пьянеет, поглядывает по сторонам – сократилось число сторонников, да и Алана, сестрица наша младшая, хоть на подъём легка, а тут в твёрдость: не царь ты, Сигер!

Даже я подивилась. Ну где же гибкость твоя, Алана? Ты же вода, а не камень. Вода, ежели препятствие какое обнаружит, так изогнётся. А ты в отказ! Вот и держит Сигер её в темнице.

–Вот и ступайте тогда прочь, – я добавляю в голос свою часть власти. Пусть я трижды слаба, но я царевна, а он кто?

Пена морская, случайным образом в советника сложенная!

Герард подавленно уползает. Мне смешно. Мне кажется, они не понимают, что мой брат Сигер давно уже не простой юнец, и если он обошёл меня и нашёл способ занять трон, то я должна быть ещё осторожнее. А вы, дорогие друзья, предлагаете мне выступить открыто!

И чего вы добьётесь? В лучшем случае – войны внутренней, что море разорвёт на части. В худшем – просто бойню, это ведь на словах вы все герои, готовые хоть сейчас против Сигера идти, а если до дела дойдёт? Часть решит выждать – это как закон, посмотреть, на чьей стороне сила; ещё часть будет просто играть в обе стороны, чтобы при случае остаться в выигрыше; ну а кто-то решит, что присяга важнее, и будет прав.

Потому что присяга Сигеру принесена. И даже я склонила голову, а теперь, задайся мятеж – я предатель? Нет уж, история меня так не умоет. Я подожду её перемен.

–Славься, Морской Царь! – за столом грохот, кто-то решает выслужиться, и поднимает кубок.

Сигер улыбается, почти что виновато, но я ему не верю. Он не смущён. Он играет на публику. Но публика ревёт, приветствует.

Я знаю, что Сигер ищет взглядом меня, хочет посмотреть на мою реакцию, он – один из тех немногих, кто знает, что я на самом деле из себя представляю. Мы вместе с ним змеями выскальзывали у трона отцовского, отодвигали своих же братьев и сестёр, подальше-подальше, кого в ссылку дальних вод, а кого-то…

Я вздрагиваю, вроде бы случайно, растерянно и запоздало улыбаюсь, нарочно обливаюсь вином из синих водорослей, но не смотрю на брата.

Змеи царские видят всё. И что видят сейчас они? Молодая Царевна – дочь Морского Царя – растеряна и держит траур. Тут Сигер бессилен. Он требовал, чтобы я пришла, чтобы продемонстрировала своё согласие с его властью, но он не учёл, что и прийти можно по-разному. Он сам разодет по-царски, а я – его сестра, в подчёркнуто строгом тёмном платье. На мне нет украшений, ни одного кулона, ни одной ракушки, ни браслета, и волосы свободно рассыпаны, без причёски, без убора.