Пёс

Пёс

ПЁС…
Пёс был странным. Он спал днем и жил ночами. Ночной такой Пёс. Дворянской породы. Среднего размера, косматый, с носатой мордой, шрамом поперек лба и торчащими ушами. Он просыпался около полуночи, выходил из своего логова - старого заброшенного гаража на окраине района - и долго сидел, задрав морду к небу. Рассматривал звезды, прислушиваясь, как урчит в брюхе. Потом обходил свои владения, ставил свежие метки, читал метки других собак, заглянувших в течении дня к нему в гости, фыркал недовольно и убегал в город.
Пора бы чего-нибудь съесть. А лучше - кого-нибудь.
Этой ночью он проснулся поздно, далеко за полночь. Звезд на небе не было. Пёс вздохнул, дернул мордой и чуть слышно заворчал. “Быть дождю”. Он затащил в логово недавно найденную у какого-то подъезда драповую куртку, угнездил на свое лежбище и выскочил наружу. Куртка хорошо пахла. Человеком, который оставлял ему еду у кофейного ларька.
Сделал осмотр территории. “Никого нового. Хорошо”. Пёс спустился по тропинке к дороге, по пути попив воды из ручья, и неспеша затрусил к городским бетонным лабиринтам.
На автобусной остановке стояли два пьяных вдрызг мужика и орали песни. Пёс остановился, помочился на фонарный столб, и стал за ними наблюдать. Ему не то, чтобы нравились пьяные двуногие, просто было интересно, почему они такие забавные. Как малые щенки. Наивные, дикие, необузданные в своих порывах, бесстрашные и одновременно глупые, злобные и беспощадные. Он смотрел, как они обнимались, хохотали, потом заметили его и стали медленно, шатаясь, приближаться, шаря в карманах, в поисках какой-нибудь еды, чтобы угостить “собачку”. Пёс рыкнул.
- Собааачка, ты чего, мы тебя не обидим! - Воскликнул рыжий.
- Не обидим, - подтвердил усатый и встал на четыре конечности. Наверное думал, что пес будет меньше бояться.
“Да ёбтвоюмать! - Подумал Пёс. - Одно и то же каждый раз! Вы чего такие одинаковые?”
Он зарычал, предупреждая, что не стоит приближаться.
Усатый поднялся, выставил вперед ладони:
- Все, собачка, все. Уважаю. Мы уходим, пардон за беспокойство.
Рыжий кивнул, помогая своему товарищу подняться с асфальта:
- Мы уходим. Признаем, ведем себя как пьяные свиньи… А ты любишь свинину, собачка? Мы можем угостить тебя шашлычком…
- От…отстань от собачки, Вова. Отстань.
Рыжий кивнул раз пятнадцать-двадцать, обнял усатого и повел его в сторону навеса остановки.
Пёс почесался за ухом, фыркнул, и побежал дальше. Он слышал вслед:
- Удачи тебе, собаааачка!
- Не удачи, а успехов, дебил! Удачи желают неудачникам..
- А-а-а-а. Не знал, Вовик…
- Ага.
- А успехов кому? Безуспешным?
Пёс спрятался от их дикого гогота за поворотом. “ Да, с ними иногда весело”.
Он свернул с дороги на пустырь, добежал до поваленного тополя и коротко полаял. Договор. Территория Одноухого…
… Пару лет назад, когда у Пса после пожара в гаражах болела лапа, Одноухий решил занять его территорию. Его возмущало, что Пес один, без стаи, а владеет территорией больше самого Одноухого, у которого семнадцать кабелей и больше сорока сучек. В ту утро Пёс задрал половину кобелей Одноухого, но не тронул ни одной суки. Одноухий оценил. С тех пор у них договор - через территорию друг друга - только с позволения и тихо, как по льду…
… Из кустов, через полминуты вынырнула молоденькая короткохвостая собачонка, обнюхала Пса и скрылась. Вскоре послышался “Рявк…” Пёс прыснул меткой “Я был тут.” Обнюхал тополь и старательно тихо пересек пустырь. Он понимал, что приносит неудобства. Все ночью спят, а ему приходится их тревожить. В то же время, все собачье население смирилось с его ночным образом жизни, и относилось к этому снисходительно, часто с усмешкой, как к причуде.
Пёс не любил есть с помойки. Остатки еды двуногих. Это так же, как люди привыкают к своему “дошираку.” Вкусно, но убийственно погано. Привыкают. Как и собаки к помойке. Легко, быстро, вкусно…но убийственно погано. Пёс любил добывать еду. В основном это были мыши и крысы. Мышей и крыс было полно летом и зимой. Пока Пёс пересекал пустырь, успел поймать пару мышей. Кишки немного успокоились.
Около аптеки Пёс насторожился. Какой-то знакомый запах. Он повернул голову, принюхался, побежал по струйке. Двор. Детские качели. На качелях спит двуногий. Лысый. Пьяный. Хорошо пахнет. Свой. Почему свой? Пёс не понимал. Понимал, что свой. Тот самый, которым пахла куртка в логове. Ему не нравилось, что он не мог понять, почему этот двуногий свой. Пес осторожно подошел к нему, обнюхал. Свой. Двуногий дернулся, как будто его укусил комар, положил руку на колено. Пёс смотрел на пальцы. Кольцо на мизинце. С маленьким камушкем. Черным. Он его где-то видел. Он определенно его помнил. Двуногий вздрогнул, напрягся. Пёс убежал со двора, припустив к рынку. Надо нормально поесть…
На перекрестке авария. Пёс лег на колодец и наблюдал, как двуногие орут друг на друга, машут руками, матерятся, трясут телефонами… Фффу… все как всегда.
На рынке Пёс поймал нормальную крысу.
Все ничего, но крысы стали пахнуть странно. И вкус у них стал сладковатый. Может рацион изменился у еды. Забавно. Пёс рыгнул, лег на колодец, положил морду на лапы и стал наблюдать за дорогой. Ему всегда нравилось смотреть, как едут машины по ночной улице, освещенной желтыми фонарями. Как будто в замедленном сне - сначала звук, потом фары спорят со светом фонарей, потом абрис авто, потом приближается звук…Вввжжжжииииик…и уже видишь, как она от тебя медленно удаляется. Угасает.
Пёс мог так лежать часами, пока машины окончательно не иссякнут, а в ночном воздухе останется только вкус росы, гул проводов и треск сверчков… Хорошо. Светает. Пёс поднялся, встряхнулся. Пора домой.
“Не пойду через пустырь. Пойду через кладбище”.
Как всегда он на кладбище наелся конфет и печенья, поглазел, как в синем домике два мужика играют в карты, полежал на теплой плите цыганского барона. Тут всегда пахло мёдом. Но мёда не было. Пёс грел брюхо. Глаза слипались, дрёма наваливалась сладко, обволакивала, уносила куда-то далеко-далеко. Небо светлело. Пёс вздрогнул. Пора домой…