Песни Лунных Птиц. Часть третья.

Фантазм пятый: Обязательства. Часть первая.

Предыдущие главы можно найти здесь: https://litnet.com/account/books/view?id=65530

--- --- --- --- --- --- --- --- --- --- --- --- --- --- ---

– Ну, вот и всё, на сегодня мы закончили с обязательной программой, – Иошизуке-сенсей провела ладонью по лбу, изображая шутливую усталость, и отпорхнула в сторону от исписанной школьной доски. Милой маленькой птичкой – этаким одиноким воробушком в стае учеников-воронят – она приблизилась к учительскому столу и, поджав губы, окинула взглядом притихший класс.

Я только-только вернулся из царства лёгкой дрёмы и – как оказалось, очень вовремя – успел нацепить на лицо маску сосредоточенного внимания. Хотя поначалу с трудом мог вспомнить, что вообще сегодня должны были объяснять на уроке… и какой это вообще был предмет. Сумбурные каракули на шершавой поверхности доски напоминали английский текст, но… сходство было слишком приблизительным, чтобы сказать наверняка.

– До чего же приятно, что вы все так внимательно меня слушаете, – промолвила Иошизуке-сенсей, продолжая с оптимизмом во взгляде рассматривать лица учеников. – И я скажу честно: вы, ребята, мой самый любимый класс… Но только тихо, а то другие ученики будут ревновать, – она весело подмигнула нам, вызвав волну неуклюжих смешков. – И именно поэтому я…

Женщина вдруг посерьёзнела и как будто бы даже немного осунулась, став ещё меньше, чем была секунду назад. Это промедление продлилось достаточно долго, чтобы показаться странным, и только спустя пару минут, собравшись с силами, Иошизуке-сенсей начала вновь:

– Именно потому, что вы мой любимый класс, я хотела бы в который раз предупредить вас всех. О… близящемся праздновании фестиваля, – голосок преподавателя упал окончательно, став чем-то средним между шёпотом и плаксивым стоном.

Класс тут же ответил успокаивающим гомоном – кое-кто даже повысил голос, пытаясь докричаться до поникшей женщины, но тут, разодрав полог нарастающего шума, по аудитории разнёсся скрип отодвигаемых стульев. И в следующий же миг – будто бы соревнуясь друг с другом – из-за своих столов выступили сразу две старшеклассницы. В первую секунду они даже не замечали существования друг друга и заговорили одновременно, заставив все остальные звуки утонуть в решительной стали собственных голосов.

Амамия Хитоми и Ханаи Хина… Обе – члены студенческого совета. Высокие. Статные. Дающие сто очков форы всем остальным ученикам, и при этом – совершенно несовместимые друг с другом…

Они успели произнести вразнобой несколько совершенно различных слов, должных, наверное, быть частью двух противоположных по настроению речей – холодной, сдержанной у Хитоми и полной пламенеющей страсти – у Хины… А потом вдруг пришло болезненное, жестокое осознание. И девушки, оглянувшись друг на друга, точно застигнутые врасплох лесные хищники, вдруг разом потеряли способность не только говорить, но и производить вообще хоть сколько-нибудь понятные звуки.

– Ух ты, – донёсся сзади мрачный полушёпот Ёске. – Вот сейчас они взорвутся…

И, словно бы услышав слова Ватанабе и откровенно загоревшись этой идеей, Хина и Хитоми вдруг резко выдохнули – почти синхронно, что придавало общей ситуации лишь больше абсурда – после чего изготовились к очевидной и очень длительной перепалке.

Повелительно вскинув тонкую руку с выставленным указательным пальцем, Амамия Хитоми как будто бы вся обратилась в столп из чистой гордости, и, чуть задрав голову, чтобы смотреть на соперницу сверху вниз, уже начала тянуть угрожающее «Ты!..», когда по аудитории вдруг разнёсся спокойный, но этого совершенно не теряющий в стальной уверенности голос Иошизуке-сенсей.

– Это очень мило, что вы решили высказаться, девочки, – с неровной улыбкой произнесла преподавательница, вновь отступая к доске. – Но, знаете, я была бы очень благодарна, если бы наши занятия – и время после них тоже – проходили без каких-либо ссор и криков.

– Конечно, – опередив благородную соперницу на долю секунды, отчеканила Ханаи Хина. – Мы приносим глубочайшие извинения.

Она с уважением поклонилась, и Хитоми покорно – даже с какой-то пугающей обречённостью– последовала этому примеру. Потом обе девушки с поразительным спокойствием вернулись за свои парты и как будто бы забыли о перепалке – но не нужно было обладать сверхъестественными силами, чтобы разглядеть бушующие между ними разряды возмущения и взаимной ненависти.

– На этот раз обошлось, – снова прошептал Ёске, и я несколько раз медленно кивнул в ответ.

Основная часть жуткого грозового фронта уже прошла мимо, не нанеся никакого ущерба моральному и физическому состоянию класса, однако на полный спад напряжения не стоило даже надеяться: для двух своевольных участниц студенческого совета было достаточно самой маленькой искры, крохотной провокации, чтобы ввергнуть всех присутствующих в жерло маломасштабной гражданской войны.

– Кстати, – Ватанабе легонько ткнул меня кулаком в плечо, призывая обернуться, и уже тогда, не скрывая воодушевлённой улыбки, спросил: – Ты же помнишь, что сегодня в резиденции Хитонояма будут кино крутить? Для детей мы, конечно, уже великоваты, но на сеанс для старшеклассников пока попадаем, – Ёске добродушно хмыкнул.

– Это уж точно, – я невольно улыбнулся.

Не каждый день в нашей глуши кто-то покупает домашний кинотеатр – а уж тем более дозволяет пользоваться им всем, кто только захочет!.. Если эти «все», конечно, вписываются в определённые хозяевами возрастные категории.