Песня моей души

"Трудный выбор" 2.3

Мне пришлось остаться в этом доме ещё на неделю, отдав ещё двадцать серебряных монет. С Эндарса Роман спросил ещё больше – за доставленное волненье. Или же местного стражника приятно поразило содержимое кошелька этого мага, вот он к нему и прицепился? Впрочем, мне не было жаль потерянных денег, ведь я смог побыть с Алиной ещё несколько дней. Да, я уйду, но пока я могу хоть немного побыть рядом с ней.

Я учил Алину и унылого молодого мага: Эндарс уже через день стал выглядеть здоровым, но умудрялся при этом плохо себя чувствовать. И про состав тот не рассказал, мол, какой-то вид травы перепутал или дозу взял не ту и, мол, ему стыдно признаваться, что там было в составе. Он не мною посоветованный хотел испытать, а чужой. Раз мой не слишком быстро помогает. Раз у меня мелькнула мысль, что и ему могла бы быть выгода задержаться тут, но такой ценой – это ребячество! Хотя, мог бы и просто перепутать какие-то виды трав: есть очень похожие.

И эти семь дней должны были пройти. Мне нужно было чего-то выбрать.

И хотя мне было очень уютно рядом с Алиной – присутствие мрачного Эндарса, а так же неустанное наблюдение её излишне заботливого брата моё настроение не омрачали – каждый день проходил как битва. Точнее, каждый приём пищи. И чем дальше, тем хуже. Опасность быть понятым неправильно или же оказаться разоблачённым нависала надо мной с каждым кусочком пищи, который я проглотил.

Сначала я соврал, что, согласно моим знаниям, после получения той раны мне полагалось какое-то время воздерживаться от мясной пищи. На что Роман и Эндарс растерянно посмотрели на меня. Мол, мясо придаёт сил, мясо нужно есть всем мужикам, особенно, ослабевшим от ранения. Роман пошутил, что я «оттого такой тощий вымахал, что слушал каких-то учителей-мучителей, вообще ни хрена в лекарском искусстве не понимавших». Да и взгляд мага мне не понравился.

Второй попыткой отделаться от ненавистной мне пищи стала следующая из привычных моих отговорок – когда мне приходилось задерживаться в каком-то месте, приходилось и что-то сочинять насчёт данного вида еды, чтобы не потреблять его – что меня недавно едва не потравил мой враг. Почти с концами. Каким-то мудрёным ядом. Но, хвала друзьям, они какой-то немыслимой ценой достали какого-то особо смышленого лекаря – достали в обоих смыслах – и тот мне противоядие таки нашёл. Единственное, что мне приходилось регулярно есть определённые виды трав и воздерживаться от мясной пищи, которая там каким-то боком не сочеталась с нейтрализующим составом и могла замедлить его действие или вовсе его оборвать. И мне нужно было или часто есть траву и на сколько-то месяцев отказаться от мясной пищи, или покорно уйти за Грань, куда, собственно, мой мерзкий враг и жаждал меня послать. А я, разумеется, не горел желанием так его порадовать, да и собирался ещё сколько-то пожить.

- Мда, если второй вариант – отбросить копыта, то тут неволей на время коровой станешь, - сочувственно сказал Роман, - Кстати, долго тебе так мучиться?

- Сто одиннадцать дней! – с отчаянием выдохнул я.

- Ох, ты ж хрен зелёный! – лицо хозяина дома вытянулась.

Да и у Эндарса, кстати, тоже.

- И… и много тебе ещё мучиться?

- Осталось всего семь дней, - со вздохом и со скорбью ответил я.

Надо было тогда соврать про семьдесят девять или срок растянуть! Но, увы, я ж изначально не собирался застревать в этом доме надолго! А Эндарс, мерзавец, так меня подставил со своим дрянным снотворным составом.

Короче, вот на этой самой неделе срок «моего мучения» истёк. И беда с приёмом пищи снова пришла по мои уши.

Роман постарался устроить большое застолье, чтобы «отпраздновать окончание этой жуткой пытки смазливого». И Алина старалась, готовила. Я съел кусочек курицы, потом изобразил жуткий ужас на лице – и свалил в направлении отдельного строения во дворе. Потом я пошёл отмываться от запаха, отказавшись от еды, мол, это от мясной пищи у меня так живот прихватило, и вдруг я всё-таки ещё не оправился от яда, вдруг от крошки даже лапки куриной за Грань перейду?..

Через пару дней мужики решили меня «спасать». То есть, потихоньку приучать к мясной пище обратно. У, изверги заботливые!

Я всеми своими силами притворствовал, что до жути боюсь протянуть ноги от не вышедшего полностью яда. Раз для разнообразия нашёл в супе не свой волос – удалось тайком стянуть с алининого гребня – и девушка сама, смутившись, у меня тарелку с супом забрала. Хотела вообще вылить в помойное ведро, но брат её за руку перехватил. Выудил волос и сам доел.

- Мы не богатые рожи, чтоб еду зазря разбазаривать.

И на меня взглянул с презрением, мол, ну и чистоплюй же ты, смазливая твоя рожа!

Дни шли, проклятый Роман то и дело притаскивал домой тушку рыбы или курицы, кусок от трупа коровы, овцы, так как ему нравилось «баловать себя мяском». Ему, как хозяину, перепадала королевская часть от этой дряни. К моему глубочайшему сожаленью, на еду его жадность распространялась не до конца – и он временами пытался угощать сестру, меня и Эндарса. И с каждым разом, с каждой новой моей отговоркой они все всё более начинали на меня коситься, тем более, как это я после такого долгого воздержания от этой «дивной пищи» всё робею вернуться к ней опять?