Песня о Розе и Соловье

ПРОЛОГ

Описанный сюжет затрагивает некоторые реальные исторические события, однако большая его часть является фантазийной и не претендует на достоверность.

Любовь бессмертна, потому что всегда будет тот,

кто готов ради нее отдать свою жизнь

Впервые Виктория увидела этот сон в детстве, и с тех пор он повторялся как минимум раз в год.

Он всегда начинался одинаково: калейдоскоп картинок, одна причудливей другой. Там были дамы в пышных нарядах, лошади, цветные бархатные портьеры, диванные подушки, расшитые узорами, мебель из резного дерева…

А потом она – большая красивая кукла. С золотистыми локонами и блестящими синими глазами. Воздушное розовое батистовое кружевное платье дополняли черные ботиночки с бантом и такого же цвета чулочки.

Отчего-то всякий раз во сне Виктория ощущала себя маленькой девочкой. Как только она протягивала руку к этой дорогостоящей кукле – одно только расшитое серебром платьице на вид стоило больше, чем весь гардероб Виктории – в комнату с визгом врывалась другая девчушка лет семи-восьми.

– Отдай!

Она в несколько прыжков оказывалась у дивана, на котором лежала кукла.

– Ты свою уже успела сломать, уйди, – говорила Виктория. – Эта кукла – моя.

Неизменно она успевала схватить игрушку, пока противная наглая девчонка не сцапала ее.

– Я старше, ты обязана отдать ее мне! Слышишь?

Девочка визжала так, что казалось, будто даже белоснежные статуи и фарфоровые фигурки на камине смотрели на нее с легким укором.

– Нет, – тихо, но твердо отказывала Виктория и крепче обнимала куклу.

– Обязана! Обязана! – верещала капризная девочка и от злости топала ногами. – Я приказываю тебе!

А затем в комнату входил пожилой мужчина. Высокие скулы, острый подбородок, осанка, манеры – все выдавало в нем аристократа. Наглая девчушка сразу же стихала под его строгим взглядом. И Виктория понимала – это был ее отец.

– Ступай в свою комнату, Тотти.

– Но папочка, я…

– Живо.

Его тон не терпел возражений. Обиженно надув губы, девочка, быстро присев в реверансе и послав взгляд полный ненависти и обещания расплаты Виктории, выбегала из комнаты. А мужчина неизменно обращался к ней с одним и тем же вопросом:

– Как назовешь свою новую куклу?

И всякий раз Виктория не знала, что ответить. Хотя, казалось бы, что может быть проще: назвать любое женское имя.

– Думаю, ей подойдет имя Лилия. Как думаешь?

Виктория машинально роняла куклу и касалась левой рукой правого рукава платья. Под приятной шелковой тканью она ничего странного не ощущала, но точно знала: там есть он, уродливый шрам.

Мужчина поднимал куклу, отряхивая невидимую пыль с платьица и протягивая Виктории.

– Ты не должна стыдиться. Он такой же красивый, как эта кукла.

– Неправда. Все смеются надо мной. Особенно Тотти. Она говорит, что никто не будет дружить со мной, когда увидит этот огромный шрам.

– Лилия – гербовый цветок нашей семьи. И то, что проявилась именно она – не иначе как знак. И ты должна его гордо носить.

Мужчина посмотрел на Викторию без улыбки. Во взгляде не было и толики ласки. Однако даже этого было достаточно, чтобы она почувствовала себя чуточку увереннее.

– Тогда… Да, – соглашалась Виктория. – Эту куклу зовут Лилия.

А дальше всегда происходило одно и то же. Снились непонятные вспышки, темнота, яркие огни. Слышались обрывки странного диалога:

– Тысяча фунтов.

– За такое… дело? Но сэр! Вы оцениваете это в тысячу фунтов?

– И ни шиллинга больше.

– Но я не могу!

– Можете. Это приказ.

Затем наступала пустота. Тишина. Черный всепоглощающий цвет. И ощущение потери чего-то важного.

А к семнадцати годам сны вдруг прекратились. И Виктория напрочь забыла о них. До сегодняшнего вечера.