Певец

Певец

     Очередной рассвет сухо освещал кривые очертания арматур и покореженных машин. Небольшой участок города, ранее ровно разделенный пополам дорогами и коттеджами, в нынешнее прекрасное время почти целиком провалился под землю. Глубокие обвалы, пересекали район в нескольких направлениях, образовывая устрашающего вида ущелья, склоны которого были украшены свисающими авто и растресканными кусками асфальта. Кое-где из стен торчали трубы городской системы водоснабжения и канализации, и частенько взгляд цеплялся за многочисленные мятые железные скелеты, ранее служившие укреплением дорожного полотна. Вдалеке, на другой стороне района неровными рядами возвышались многоэтажки, опасно накренившиеся в сторону провалов, но еще каким-то чудом не обрушившиеся туда окончательно. 

     Откуда-то из глубин города протянулся тихий неравномерный гул, но неожиданно нарвался на волну неразборчивого шума, сорвавшего тишину куда эффектнее обыденного утреннего завывания городских обитателей. Шум эхом пронесся по обвалам, ущельям и пустынным домам, отзываясь в трубах и отдавая хоровым завыванием где-то под арматурами. Но вскоре в нелепом шуме выделились неуверенные слова с переменной интонацией и тоном. 

     - ВЕдОмый тщеслАвием... Ты... получИИл пропуск в торжеЕЕственный зал славы. ... - Шум на миг оборвался, вновь превратившись в бессмысленное жужжание, но слова затем вернулись вновь. - Она отверглААА твою любОООвь ... Теперь пускАй слышИиит, как весь мир... скандуиИИрует твоё имя... 

     Непонятная песня неожиданно сорвалась до резких кряхтящих звуков. Певец неведанного энтузиазма закашлялся, и через несколько секунд районы опять погрузились в тишину. Мертвую тишину, словно бы ошарашенную таким неожиданным утренним приветствием. 

     - Братик! - Воскликнула Эля, и ее мягкий, насыщенный необыкновенным удивлением голос, разнесся по районам. - Ты чего тут устроил? 

     Девушка неожиданно для брата появилась на крыше скромной пятиэтажки, в которой проходила ночь двух подростков, и на которой с утра решил показать себя старший из этого необычного дуэта. Спросонья сестренка была еще не совсем в себе. Ее волосы спутано спадали на плечи и нелепо путались в складках легкой белой кутрочки, не поправленной после сна. Я стоял на самом краю крыши, перед прячущимися в тенях районами, с рупором и мятой бумажкой в руках. Рупор еще словно отдышиваясь хрипел, готовясь к новой трансляции моего творчества. В правой руке я держал бумажку с текстом песни, которую нарыл в каком-то магазинчике. 

     - А... просто подумал, что петь с утра - хорошо. Творческий подход, разве нет? - Деловито промычал я в ответ и вернулся к изучению текста песни. Пробежав взглядом по первым строчкам, я прочистил горло, вновь поднеся ко рту рупор. - Я ее вскООре забуУду, но простИИть... - никогдАааа не прощууУУ... 

     Но не успел я допеть пару строчек, как тонкие руки сестренки обхватили мое лицо, закрыв мне рот, и она слабо повисла на мне, подтягиваясь ко мне на носочках. кончик ее носа мельком чиркнул по моему уху и через миг неожиданной звенящей тишины ее нежный голос заполнил мой разум. 

     - В упоении победы Дьявол - сверх звезда. По всему белому свету - навсегда. Я, я - дьявол в колокольне, прославлен на века! - Брутальная песня в мягком исполнении сестренки звонко отзвучала и растворилась в успокоительном аромате утреннего воздуха. Я замер, едва дрожа, еще немного прислушиваясь к умиротворенной тишине и хриплому шуршанию рупора. - Дурачок ты мой. - Эля обняла меня чуть сильнее, запуская пальцы в мою лохматую прическу и еще больше взъерошивая волосы. - Чтобы петь свободно и "раскрепощенно" вовсе не нужно использовать искусственные средства. Ни одним громофоном или рупором не сможешь вытянуть голос из души, если по-настоящему петь не хочешь. А если уж душа запоет, то никакие громофоны ей и не потребуются, чтобы спеть красиво. Красота песни и порывы вдохновения в том и чудесны, что они натуральные, свежие. 

     Я все еще молчал. Как всегда слова сестренки в пух и прах разбивали мои выводы. Но исходя из этого, я вовсе и не хотел петь. Но хотел, чтобы меня услышали. Чтобы хоть кто-нибудь услышал "голос души" и то, как свободно я могу "раскрепощаться". Но похоже... это был не тот концерт. 

     - ... Я это я. Дьявол в колокольне, прославлен на века... 

     Вскоре тишина опять повисла над районами Мертвого города. Все продолжилось своим чередом. Сколько бы смятенных душ не было разбужено, сейчас многие из них уже взбудоражено повставали со своих лежаков, повылезали из нор и готовились к очередному жаркому дню, обеспокоенно вспоминая смелый голос неумелого певца, разогнавшего утренний покой. А двое подростков, зачинщик беспокойства и его вдохновляющая хранительница вновь удалились на последние этажи разрушенной пятиэтажки, чтобы вместе спокойно доспать взбудораженное время.