Пигмалионы. Третья глава. Дальше.

Пигмалионы. Третья глава. Дальше.

Невыносимая скука - жизнь без подробностей.

Вставить их, немедленно! - как в голландской живописи. Прорисуем-ка детали.

А знаете ли вы, друзья мои, как созидать правильно? Какие именно подробности нужны?

А такие, что посмотрев, почитав, да послушав, не скажут: «Да, вот он какой! Необычный!»

А скажут:

- Да, это мы.

Мы сегодняшние.

Человечеству всегда интересно только оно само, а не вы. Все важное вам: жаворонки, восход солнца и слезы, ужасы из преисподней и коленки вашей девушки — придача.

Даже самое сокровенное ваше, потаенное и стыдливо умалчиваемое - то, за кого вы намерены проголосовать, никого не волнует и никому не интересно.

Интересно другое: для чего вы живете? А мы?

Что оставим на дереве жизни? Сухую ветвь или живущий ствол?

    Погодите-ка, вот и наш старый знакомец объявился — Коркин Николай Николаевич, следователь. Ботинки у него коричневые, со скрипом, костюм серый, из-под утюжка, а глаз внимательный. Цепкий.

Сыщик.

Изучал Николай Николаевич строгие материалы следственного дела. Для служебного пользования.

Странное было дело.

    Съемочная группа во главе с журналистом известным брала интервью у звезды эстрады — Сары дель Крэмо.

    Звезда была звездой уже так долго, что приличнее было бы обращаться к ней по паспортному имени-отчеству: Серафима Кондратьевна, и безоговорочно уступать место в транспорте, но выглядела звезда юно, и требовала обращения: «Сара».

И мы так будем.

- Сара, вы больше не работаете с композитором Ревякиным? Что произошло? Слушателям интересно! - задал вопрос журналист.

Интервью бралось в просторной гостиной залитого светом особняка. Сара полулежала с бокалом на белом диване, стоящем впереди громадного камина из нетесаных камней. Она была то ли в пижаме, то ли в костюме для прогулок по домашней оранжерее — полупрозрачные, свободные блуза и штаны с затейливыми узорами. Другого белья на Саре не было. Камера внимательно скользила по телу звезды, не пропуская для зрителя ничего. Рыжие кудри, влюбившее в себя миллионы, лицо, грудь, талия и босые ступни, идеальные по форме и без малейших признаков пользования.

- Гоша перестал делать «гиговую» мелодию, мне с ним скучно, - отвечала Сара своим сильным, с мягкой хрипотцой голосом.

- Но последняя песня Ревякина - «Отдай мне себя по частям» - разве это не хит? - продолжал допытываться журналист.

- Хит? Да я когда писаю, мелодичнее получается, - отвечала звезда.

    Камера приблизила лицо звезды — оно было подростково-беззаботным.

Звезда была обворожительна.

- Вашим поклонникам интересно: что вы думаете о своих, для многих чересчур откровенных и эпатажных, сценических костюмах — влияют ли они на ваши предпочтения в повседневной моде, на ваш образ жизни за сценой?

- Милый мой, я не могу выглядеть «дешмански», и это все.

Интервьюер сделал паузу, потому что звезда элегантно поднесла бокал к губам.

Она отпила глоток, поставила бокал и замерла, глядя в одну точку.

- Сара? - обратился к ней журналист, - Сара, что с вами?

   Из-за съемочной группы быстро вышла возрастная женщина — помощница по дому и подруга звезды. Она подошла к Саре, что-то спросила, потрогала неподвижную звезду и закричала: «Доктора!»

    Доктор, в очках и с фонендоскопом, появился моментально.

«Снимайте! Юра! Катя! Все снимайте!» - слышался восторженный голос журналиста. Камеры снимали.

- Отойдите все! Нина, пусть они уберутся! - крикнул доктор. Он потрогал руку звезды, красивую и царственную, несколько раз поднял и опустил, при этом лицо его стало изумленным.

- Как это? - произнес он. Потом осторожно взял звезду на руки и легко, словно пустую упаковку из-под игрушки, поднял.

- Это не Сара, это, это какая-то кукла, она ничего не весит! А где Сара? - растерянно спросил он.

- Она это, она! - с рыданием в голосе сообщила помощница.

- Перестаньте же снимать! - опять крикнул доктор. Он бережно, как дорогой и хрупкий манекен, понес тело звезды в спальню, помощница пошла следом и, зло посмотрев в камеру, затворила высокую, как в храмах, дверь.

Но камера снимала. Она наехала ближе, на диван, и стала видна большая лужа чистой воды на мраморном полу и горсть серой золы на белой диванной подушке.

…

«Тут нам долго отмалчиваться не дадут», - с досадой подумал Николай Николаевич, пересмотрев изъятое видео.

Он достал заключение патологоанатома по останкам гражданки Дунькиной Серафимы Кондратьевны, известной, как Сара дель Крэмо.

«Вода дистиллированная — приблизительно сорок литров. Большая часть ушла в щели пола, часть была разнесена и истоптана ходившими».

«Зола, содержащая следы свинца и железа — три килограмма двести тридцать грамм».

«Оболочка-мембрана, имеющая органическое происхождение. Структурно напоминающая египетскую мумию. Килограмм ровно».

- Не густо, - пробормотал Николай Николаевич.

Он перечитал запись опроса близких покойной.

Особенно внимательно показания помощницы Нины.

«Сара принимала какие-нибудь новые препараты? Экзотические?»

«Она постоянно экспериментировала. Меняла маски, крема. Ей дарили много. Для рекламы».

«Ее посещал шаман, это правда?»

«Да».

«Кто он? Как его найти?»