Писклявое

Писклявое

Ненавистный летний ливень только-только закончился, и его последние капли мелодично падали с крыши, когда Глеб впервые услышал непонятный звук. Поморщился, прищурился, поковырял пальцами в ушах, приоткрыл окно – теперь-то уже можно, грозы ведь уже нет. Какой-то высокочастотный писк, иногда прерываемый грубым жужжанием, никак не уходил и не выдавал местоположение своего источника.

— Хренова гроза, - пробормотал Глеб. – Проводка, что ли, погорела…

Продолжая тереть уши, он ещё раз поморщился, теперь уже от недовольства, и щёлкнул выключателем. Свет без проблем включился, и Глеб облегчённо вздохнул. Мало ли, что там пищит и жужжит – главное, что всё работает.

Вот только облегчение это не было долгим. Глеб переместился из комнаты на кухню, но звуки никак не отставали. А потом и в ванной, на балконе, в подъезде, на улице… иногда они прерывались, превращая обыденный городской шум в самую прекрасную в мире музыку, но внезапно возвращались снова, когда Глеб уже расслаблялся и начинал снова наслаждаться жизнью.

Уши уже давно покраснели, пропитались неприятным жаром и, кажется, даже слегка закровоточили из-за постоянных попыток избавиться от мерзкого писка. Друзья, знакомые и коллеги упорно советовали Глебу пойти к врачу, а он никак не мог поверить, что больше никто этого не слышит.

— О! – подпрыгивал он каждый раз, когда звук возвращался. – Тише! Слышишь? А? Прислушайся, ну!

И все действительно прислушивались, вертели головой по сторонам, стараясь настроить ушные антенны на нужную частоту, ходили из стороны в сторону… но в итоге только пожимали плечами и ещё раз напоминали Глебу о существовании врачей.

А тем временем, периоды облегчения становились всё реже и реже. Глеб уже почти не мог спать – через полтора часа его будил писк, а раскаты жужжания словно били по голове огромной невидимой кувалдой.

Глеб наконец сдался, и врач, быстренько его осмотрев и не выявив ничего плохого, назначил кучу анализов и исследований. Решено было сдавать всё и сразу, с минимумом очередей и ожидания. Платно, дорого, но что поделать, нужно же как-то жить.

Во время МРТ мозга Глеб даже снял наушники, чтобы страшные звуки аппарата заглушили мучительные, но с ужасом обнаружил, что это не помогает. На переднем плане всё равно был писк, а жужжание уже заставляло дрожать глазные яблоки, превращая зрение в опьяняющую тряску изображений.

Сразу после МРТ Глеб направился на сдачу крови. И как только игла проткнула раздувшуюся вену, раздался едва слышный хлопок, и весь кабинет забрызгало мелкими красными каплями. Медсестра в ужасе отпрыгнула в сторону и прикрыла лицо рукой, а из локтевой ямки Глеба продолжала пульсировать алая струя. Сам пациент принял расслабленную позу, почти сполз со стула и закатил глаза от довольствия.

А через несколько секунд, когда тяжёлое дыхание и приглушённые вскрикивания медсестры вышли на передний план, утопив писк и жужжание в луже крови, Глеб наконец очнулся и схватился здоровой рукой за кровоточащее место.

— Это что такое? – истошно заорал он, вскочил на ноги, поскользнулся и едва не упал, чудом успев схватиться за стол.

Рана снова была свободна, но зажимать её уже не требовалось – кровь если и сочилась, то уже довольно безобидными темпами.

— А я откуда знаю? – так же громко заверещала медсестра. – У меня такого никогда раньше не было!

Дверь в кабинет приоткрылась – вокруг собралась приличная толпа. Кто-то ждал своей очереди, а кто-то пришёл на крики.

— Нихрена себе… - прозвучал чей-то голос, до краёв наполненный удивлением.

— Я теперь сдохну? – зачем-то ощупывал себя Глеб, продолжая ошарашенно смотреть на результаты кровотечения.

— А как себя чувствуете? – дрожащим голосом спросила медсестра.

— Да хорошо, вроде, даже вот звук… - Глеб не договорил и замер.

Люди за дверью оживлённо перешёптывались, этажом ниже кто-то кричал, а одна из ламп над головой напряжно гудела… ничто не мешало насладиться этими звуками – писк и жужжание пропали, хотя, по расчётам Глеба, до следующего кратковременного перерыва ещё должны были оставаться долгие часы мучений.

Глеб посмотрел на место укола – на его месте открылась огромная дыра, несопоставимая с размерами иглы, но кровь полностью остановилась.

— Вы что с ним сделали? – возмутился кто-то из толпы.

— Я? – злобно вскрикнула медсестра. – Это я сделала, по-вашему? Вы с ума сошли?

— А что, он сам, что ли?

— Я кровь брала у него, на камеру всё записано!

Глеб, тем временем, задумчиво смотрел на рану и прислушивался, пытаясь точно убедиться в том, что звуки пропали. А ещё он пытался понять, что на это повлияло – потеря крови или испуг?

— Мужчина? Эй, мужчина! – потрясла его за плечо медсестра. – Глеб Иванович! Вы точно нормально себя чувствуете?

— Да лучше не бывает, - усмехнулся тот и поспешил к выходу.

— А что мне делать-то теперь? – донеслись до толпы слова медсестры, которая растерянно осматривала кабинет.

Весь путь до дома Глеб слушал. Слушал всё – рёв автомобилей, музыку, грохочущую из их окон, кричащего ребёнка на соседнем сидении автобуса… и каждым этим звуком, ещё недавно казавшимся отвратительным и раздражающим, он действительно наслаждался.

Дома он первым делом обзвонил всех близких и сообщил, что наконец избавился от своего недуга. Неважно как, плевать на тот фонтан крови – главное, что сейчас всё в порядке. А потом, насладившись наконец пельменями со сметаной, Глеб рухнул в кровать и моментально погрузился в сон.

А с пробуждением писк вернулся. Глеб глянул на часы – прошло 12 часов. Как-то слишком мало, не успел даже порадоваться толком. Место укола болело и зудело, будто специально привлекало к себе внимание, намекая на то, что одна из версий исчезновения звука была верной.