Письма в Устюг

Письма в Устюг

Говорят, что нет одинаковых снежинок, как нет одинаковых людей на свете.
Нежный ледяной узор индивидуален и хрупок, как душа ребенка.

  Лерка зашла в телевизионную. Кривой многоножкой в два ряда стояли стулья. На них слепым кинескопом глядел телевизор. Все предпочли прогулку просмотру ТВ.

   'Самовольно включать, - запрещено' гласило объявление, приклеенное скотчем к корпусу телевизора. Больно надо. Девочка придвинула стул к стене и забралась на подоконник. Уселась, обхватив руками коленки.

   За окном сыпал снег. Мелкий, бойкий, густой, - он метался в порыве ветра, словно свора белых мотыльков. Прилипал к оцинкованному карнизу, кирпичному забору, прутьям кованых ворот. Приветствуя снежную сыпь, размахивали ветвями орешники - от радости, что не выглядят такими чёрно-скорбящими, как раньше.

   По обледенелому тротуару прохожий вёз на санках елку, - настоящую, живую, связанную пеньковой верёвкой. За ним семенил ребёнок, придерживая варежкой еловую верхушку. Лерка протёрла запотевшее стекло.

   - А-а, вот ты где!

   Девочка оглянулась. В дверях телевизионной улыбался Петёк. Съехавшая на лоб шапка. Пола фланелевой рубашки вылезла из растянутых колгот. С шеи до линолеума свисал шарф.

   - Лерка, давай, с нами в снежки играть?

   - Не хочу...

   Мальчишка не спешил уходить, переступил с ноги на ногу.

   - Лер, одень нас, пожалуйста, - наконец, жалобно протянул он. - А то баб Маша пока закончит, - снег растает.

   Лерка хмыкнула:

   - Малышня.

   В свои восемь она чувствовала себя взрослой.

   - Ладно, пугало. Пошли, - великодушно согласилась Лерка, спрыгивая с подоконника.

   В раздевалке младшей группы царил гам. Неустанно хлопали дверцы шкафчиков. Бабу Машу, - щуплую старушку с щёчками-яблочками, - осаждали малыши. Будто цыплята вокруг квочки, дети пищали, и благо, не залазили на ее седую голову.

   Нянечка облегченно вздохнула, когда увидела Лерку:

   - Мочи нет, этих баламутов собирать. А Наташка куда-то запропастилась.

   Лерка кивнула. Если в два года научилась завязывать шнурки на ботинках, то с малышней тем более справится. Медленно, но верно ноги находили сапожки. Застегивались молнии на куртках. Вязались узлом шарфы под капюшонами.

   - Снег тоже делает Дед Мороз! - заявил Петёк, отдаваясь в Леркины руки. - Он летает на санях по небу и бьёт облака волшебным посохом.

   - Бымс! - Лерка щелкнула по курносому носу мальчишки. - Так?

   Петёк хихикнул.

   - Да нет же! Не по носу. Какая ты непонятная. По облакам! Тогда на землю сыплются снежинки.

   Яночка вынула кулачок из кармана платья и указала на окно, обклеенное бумажными снежинками:

   - Снежи-и.

   - Молодец, Янчик, - похвалила Лерка. - Правильно, снежинки.

   Она всегда знала, что Янка все понимает, только мало говорит.

   - Мама Наташа сказала, что завтра мы будем рисовать открытку дед Морозу, - промямлил Совенок, наблюдая, как Лерка воюет со скользкими пуговицами Петькиного пальто. - Но я не хочу открытку.

   Лерка повернулась. В сумрачном коридоре уже висел почтовый ящик, - на гвоздике слева от доски объявлений. Сбитый из фанеры, белый в голубой горошек. Каждый год ящик вывешивали в начале декабря, и за неделю он наполнялся до верха посланиями ребят деду Морозу.

   Лерка поджала губы. Она тоже рисовала. Три человечка держатся за руки на фоне длинного красного прямоугольника. Воспитательница оказалась в сомнениях. 'Лерочка, расскажи, что ты нарисовала? Кто это?'. 'Это я с новыми мамой и папой'. 'А это что?'. 'Это забор. Мы уходим отсюда...'.

   - Лер, помоги написать письмо, а? - большие янтарные глаза, за которые мальчишку и прозвали Совёнком, глядели на Лерку, не моргая.

   - И мне. И я!

   - А ты не вертись, - раздраженно одернула Лерка мальчишку. - Вот застегну неправильно, будешь кривой ходить... А письмо лучше бабу Машу попросите написать, - с досадой добавила она.

   - Но ведь ты уже умеешь писать, - заныл Петёк. - А к бабе Маше о-очередь.

   Лерка молчала. Три пары глаз ждали.

   - Ну, хорошо, - сдалась она. - Яна, иди, я тебя одену. Вынь кулачки из карманов...

   ****

   Привычный шум игровой не отвлекал. На истертом паласе валялись куклы, мишки, машинки. У некоторых из них даже был когда-то свой дом. Потом они перестали нравиться своим владельцам. И их принесли сюда.

   Совенок, Петёк и Яночка не играли вместе с ребятами. Нависнув над детским столиком, они следили за тем, как Лерка выводит над линией букву за буквой.

   Точка. Девочка отложила ручку в сторону и откинулась на спинку стула. Третий последний чистовик дописан.

   - Нечего на меня смотреть, как на фею, - сварливо сказала Лерка.

   Ее злило то, что в глазах ребят появилась надежда, какую девочка замечала в дни, когда приходили 'посетители'. Надежда, но не та, - светлая и несущая умиротворение. А та, что не приносит ничего с собой, кроме терзания. Лерка это знала.

   Она согнула пополам листки.

   - Готово.