Письмо

Письмо

Она торопливо писала, неловко присев на краешек стула. Угол стола упирался в живот, но она, казалось, не замечала этого.
Перо следило на бумаге: «Дорогая», «мне было очень приятно», «обнимаю», «отрадно видеть, что».
Она спешила написать всем - родным, близким, друзьям, подругам, знакомым, приятелям, коллегам, всем тем, кем дорожила.
Ее письма, написанные уверенно и размашисто, несли им ее любовь, ее тепло, заставляли улыбнуться, смягчиться и помечтать.
Дни ее были сочтены, и она хотела успеть завершить это долгожданное своё дело.
Она легко писала, покрывая страницу за страницей красивым почерком и зная, что адресату будет радостно держать в руках хрустящий лист и следить за вереницей слов, а глаза возможно появятся слёзы.
Впрочем, о слезах она не думала. Она легко смахивала их со своих щёк и писала, писала.
И вот уже написано и отправлено много, а она все ещё не приступила к главному своему письму.
Она все ещё не написала матери.
Когда она думала о ней, сердце наполнялось щемящей радостью и болью. Она вспоминала их прогулки по парку и мороженое в хрупком рожке, которое ей покупала мама. Она вспоминала изящные завитки волос у виска и аккуратные, с красным маникюром руки, которые крепко держали ее ладошку по дороге в школу. Она вспоминала, как радовалась приходу мамы поздно вечером с работы и свои впервые сваренные сосиски, сваренные для неё, для мамы. Мама всегда смотрела сверху вниз - на жизнь, на дочь, на сосиски.
Она вспоминала, что так ни разу и не дождалась похвалы от неё, ни за сосиски, ни за успешно законченный институт. Ей так хотелось сказать маме, как сильно она ее любит, как сильно ее любит ее взрослая, красивая, успешная дочь, и она не могла, потому что у ее матери не было взрослой дочери, была только маленькая девочка, которую надо держать за руку, переводя через дорогу, которой надо помогать и подсказывать, что делать, а лучше и вовсе сделать самой. Эта девочка не могла и не умела ничего - иметь своё мнение, принимать решения, жить счастливо. Все это умела только мама.

И тогда она в очередной раз откладывала перо и плакала, плакала, закрыв лицо руками с красивым маникюром. Маникюр был черный, глянцевый, и очень не нравился маме.
Ещё раз это самое главное письмо не было написано.

Потом, после чашки кофе она листала список контактов своего телефона и, выхватив знакомую фамилию, тут же могла набросать несколько строк или даже страниц, легко собирая в своей душе слова любви и благодарности.
Ещё одно письмо было написано.
Ещё одно, кроме того, самого главного.