Питер, Краски и Любовь

Целый зоопарк на мою нервную систему

ГЛАВА 1. Илария. Целый зоопарк на мою нервную систему

— Золотарёва! Золотарёва! Ты что, оглохла? — рёв раненого бизона, не иначе, прокатился по пустому холлу некогда родной альма-матер.

Я выдохнула, потом вдохнула как можно глубже и снова медленно выдохнула. Остановилась. От этого бизона побег не спасёт, а слиться с окружающими стенами я уже не успею. Развернулась: всё-таки беду надо принимать с поднятым забралом. Моим забралом служила улыбка. Широкая такая, на все двадцать семь зубов. «Мудрые» зубы так и не отросли, видимо, далеко мне до мудрости. А один зуб потерян из-за моей халатности и безумного страха перед стоматологами. Но в этом я никому не призна́юсь. Хотя сейчас от громкого крика захотелось натурально заскрежетать зубами. Но! Всё то же «но» — жаль зубную эмаль, а на поход к стоматологу я ещё не набрала необходимого количества нервных клеток.

— Чего несёшься как угорелая?! От самой кафедры тебя зову.

Всё тот же рёв, всё тот же бизон и ни капли вежливости.

— Я не знаю, кого ты звал. Моя фамилия Зла-то-рё-ва! — раз миллионный произнесла я спокойным тоном.

А этому бизону хоть бы хны. Стоит, ухмыляется. И не надоело ему повторять эту несмешную шутку про мою фамилию?

Бизон — это заноза в моей заднице, внешний раздражитель для моих, в общем-то, крепких нервов. На самом деле, зовут его Матвей Борисович Строганов, для друзей и подруг — Мэт. Тридцатилетний сынок нашего заведующего кафедрой. Вот прям такой мажористый мажор, заносчивый и вредный при всей своей приятной внешности.

Высокий, как по мне — каланча пожарная, под метр девяносто ростом. Это при моих скромных метр шестьдесят пять, без каблуков, прошу учесть. Не зря бизон в баскетбол играет. Плечистый, накачанный. Надо же чем-то девчонок клеить, характер же отвратный. Темноволосый и сероглазый. Не будь он таким противным, я бы сказала, что симпатичный. Вот прям мой типаж. Этакий сероглазый король.

Но наше знакомство оказалось не из удачных, и все последующие встречи только портили общее впечатление о парне.

— Пока ещё моя фамилия Златорёва, — мстительно добавила я.

За четыре года тесного и не очень знакомства Мэт так и не смог (или всё-таки не захотел?) запомнить мою фамилию. Скорее всего, ему доставляло удовольствие коверкать её. Потому что в склерозе и прочих отклонениях умственного здоровья я не могла его заподозрить. Ну не может же он быть кретином и при этом управлять, и весьма успешно управлять, фирмой по оценке и реставрации живописи. Конечно, она ему досталась от папеньки, который устал совмещать предпринимательскую и профессорскую деятельность. Но под руководством Мэта за последние годы фирма не только не пошла ко дну, а, наоборот, увеличила свою клиентскую базу и укрепила репутацию надёжного партнёра на рынке произведений искусства. Я даже одно время после окончания учёбы мечтала попасть к нему в штат. Но, выполнив для него пару контрактов, зареклась от постоянной работы с Мэтом. Уж лучше быть вольнонаёмным работником.

— Что значит пока ещё? — парень аж растерялся, скатился со ступенек чуть ли не кубарем и встал рядом со мной. — Ты что, серьёзно приняла мой довод сменить фамилию на более звучную — Золотарёва? Я, конечно, польщён, что ты прислушалась ко мне, как к более старшему и опытному товарищу, но ты это… не торопись с таким важным решением!

Вот это самомнение у человека. Я чуть не открыла некрасиво рот от изумления. Но вовремя вспомнила, что я же не дурочка-студентка, которая когда-то была очарована этим напыщенным индюком, а взрослая женщина двадцати трёх лет. Мне не к лицу открытый рот. Поэтому соорудила на лице как можно более скептичную мордашку (зря я, что ли, тренировалась перед зеркалом?) и скучающим тоном, растягивая манерно слова, произнесла:

— Замуж выхожу. Вот думаю фамилию мужа взять.

Ни в какой замуж я не собиралась. Да и отношения со Стёпой плавно стали переходить в разряд дружеских. Но Мэту об этом знать не обязательно. Пусть думает, что скоро срок действия его шутки закончится. Я мысленно поаплодировала себе за сообразительность. А вот бизон, стоявший напротив меня, как-то нехорошо сощурил глаза свои серые. Ох, всё-таки красивые глаза, выразительные, с густыми чёрными ресницами. Вот и зачем матушка-природа наделила парня такими козырями, не понимаю. Смерть-то девчачья, а не глаза.

Пока я залипала да рассуждала о несправедливостях распределения природных благ, Мэт пришёл в себя и прошипел:

— Замуж собралась, Илька-килька? За Стёпу-растрёпу своего?

А я уже и забыть успела, что от приколов и издевательств страдала не только моя фамилия, но и имя. Именем меня, конечно, наградила маменька редким, но красивым. Илария — с греческого радостная, солнечная.

— А тебе какое дело до моей личной жизни? — я вопросительно уставилась в лицо этого жирафа, привычно закинув голову наверх. В мягких туфлях без каблуков я ему доставала макушкой до подбородка. И эта тема роста тоже была изъезжена шутками вдоль и поперёк.

Очень хотелось придумать в ответ смешную присказку про его имя, но, во-первых, это детский сад, а во-вторых, экспромт — это не моё. Я из тех людей, которые хороший аргумент в споре придумают через неделю. Шутки, весёлые и в тему, я генерирую только в расслабленной обстановке среди друзей. Поэтому близкие люди знают, что у меня отличное чувство юмора и что я вполне соответствую значению своего имени. А вот посторонние считают меня спокойной, сдержанной и даже хладнокровной.