Пламя Ниаль

Глава 1

Самое большое, что когда - либо поразило меня в жизни – это смерть. Она не требует к себе внимания, но не забудет ни о ком из нас и непременно навестит в назначенный час.
Впервые я столкнулась со смертью в девять лет. Мой щенок уже неделю как пропал со двора и я плакала вечерами, скучая по этому смешливому дурашке, а мама говорила что может он нашёл новый дом, где ему хорошо. Я же нашла его на опушке леса. Через серую свалявшуюся шерсть проглядывали ребра, пасть была открыта, обнажая белые ряды зубов, и всюду копошились отъевшиеся черви. Испугавшись, я убежала домой вся в слезах, чтобы рассказать о находке. Разве это Звездочка? Не может быть! Карикатурность смерти не давала мне покоя и мешала признать очевидное.
Позже я узнала, что это было дело рук соседских мальчишек. Они били щенка палками и камнями, связав тому лапы, а потом самый старший из них завершил увлекательное занятие ножом, который после с гордостью  показывал, смакуя моменты казни. Само собой трёп о детских забавах дошёл и до взрослых и всех весельчаков, участвовавших в расправе наказали, но порка садистов мне не вернула щенка.
Во второй раз смерть поживилась в моем доме всего два месяца назад, но обитала в нем задолго до этого, неслышно выжидая часа, когда сможет забрать свое, а все мы ощущали её присутствие рядом. Оно проскальзывало в каждом мамином хрипе, каждом надсадном кашле, что становился все чаще и тяжелее. Спустя полгода борьбы с болезнью, бесконечных лекарств и бессонных ночей, сианская чахотка упорно завершила свое  дело и я осталась одна с человеком, что шесть лет назад вошёл в нашу семью, но так и не стал для меня ни отцом, ни другом.
Сегодня же смерть пришла в мой дом в третий раз. Она ласково потерлась о ноги, словно кошка и забрала с собой в ад гнилую душу моего дорогого отчима, кровь которого казалось, была повсюду. Пол, кровать с белыми ещё каких-то десять минут назад простынями, разорванное на груди и бёдрах платье, руки и тяжёлая резная мамина шкатулка в них, все это окрасилось чёрной, в неверном свете пламени свечи, липкой кровью.
Я дрожащими руками положила на прикроватный столик шкатулку с прилипшими к ней кусками кожи и волосами, и сгловнув горький ком в горле, скинула с себя на пол тело Джима. Оно упало с глухим стуком, словно мешок с дерьмом, коим по сути он и являлся.
Меня била нервная дрожь и я встала с другого края кровати, чтобы не видеть лишний раз тело отчима. Доковыляв на негнущихся ногах до двери своей комнаты я кое-как спустилась по лестнице вниз, пару раз чуть не упав, но меня спасали перила, за которые я судорожно цеплялась, оставляя за собой тошнотворный липкий след.
В мозгу, пробиваясь сквозь мутный дурман шока, настойчиво пульсировала мысль: "Что же делать?".
Я вымыла руки и умылась, но этого было не достаточно. Виднеющаяся в разорванном вороте платья грудь была покрыта, начинающей застывать, красной коркой. Ткань же охотно впитала в себя, несущую когда-то по венам жизнь, кровь, и теперь липла к животу при каждом вдохе.
Я растопила печь, нагрела воды, и стирая с себя остатки мерзкой жижи, приняла решение. Голова моя была холодной, а мысли ясными, но тело била мелкая дрожь, выдавая волнение, что я так старательно прятала сама от себя. Поднявшись наверх, я зашла в свою комнату и подошла к лежащему на полу трупу, возле которого успела натечь темная лужа, и взяв его за лодыжки, поволокла в соседнюю комнату. Первый рывок был самым тяжелым, ноги норовили выскользнуть из моих сводимых напряжением пальцев, а тело казалось весило целую тонную,  но я справилась, и теперь мою и родительскую спальни соединял кровавый след, оставленный отчимом. С большим трудом я смогла посадить Джима, прислонив тот к стене у кровати, после чего сходила вниз, принесла початую бутылку рома, и поставила ее рядом с покойником. После работы я вспотела и опять перемазалась кровью, но это уже не имело большого значения.

Смыв с рук грязь, я переоделась в ночную рубашку, и открыв двумя пальцами мамину шкатулку, с налипшими на углу волосами, достала из нее медальон на цепочке и повесила его себе на шею, спрятав за ворот от посторонних глаз. Янтарь в серебряной оправе холодил разгоряченную тяжелой работой кожу, придавая мне уверенности. Положив шкатулку на тумбу, а вымазанные кровью платья аккуратно убрав в шкаф, я в последний раз окинула взглядом комнату, которая с самого детства была моей, моим оплотом, моей крепостью, но сейчас это место перестало быть домом.

Войдя к свесившему голову на грудь отчиму, я вздрогнула всем телом. Если бы не кровь и страшная рана, подумала бы, что он опять пьян и просто спит, но стоит привыкать к положению вещей и тому, что отныне я убийца.

Отбросив ненужные сейчас мысли, вернула себе хладнокровие и сосредоточилась. По телу прошла волна жара, приятного, родного, по венам заструился огонь, наполняя меня энергией до краев, которую я сфокусировала в одном месте - на стене, за трупом. Пламя сначала неуверенно заплясало по деревянной поверхности, но чуть распробовав ее на вкус, жадно вгрызлось, быстро разрастаясь. Каких-то пять минут, и огонь поглотил тело и половину комнаты, а я задыхаясь от дыма и обжигаясь собственным творением, стояла и смотрела на потолок. Балка, мне нужно чтобы она упала! Сосредоточив на ней все свои силы, я не смогла управлять остальным пламенем и оно вот-вот поглотит и меня! Еще чуть, еще немного. Раздался оглушительный треск и часть потолка обрушилась, погребя под собой отчима и раздавив его жалкие порядком обгоревшие останки, а на меня дыхнуло пылью и взволновавшимся пламенем, обжигая руки, которыми я едва успела закрыть лицо. Со всех ног я побежала по окутанной едким дымом лестнице вниз, молясь о том чтобы не упасть. Едва найдя дверь, я выскочила на улицу, захлебнувшись свежим воздухом. Босые ступни ощутили под собой шелковистую после весны траву, которая еще не успела загрубеть от летнего зноя, а обильная роса намочила ноги.

Привлеченные шумом, на улицу выходили соседи, кто-то протяжно кричал «Пожаааааррр!!!».  



Отредактировано: 26.03.2020