Платье для королевы

Глава 1.

Испокон веков миром правила сила, власть, золото и холодный расчет. Каким бы сильным ни было войско, побеждал зачастую тот, кто лучше спланировал стратегию и тактику боя. Войны выигрывались железом на ратном поле, или же звоном монет на дубовых столах. Союзы, которые заключали между собою королевства, никак не препятствовали войнам. Сражения вечно происходили из-за земель, влияния, или же оскорблений. Нередко, когда на пирах в честь турниров, неосторожное слово, сказанное за кубком вина, могло оказаться роковым. Все соседские короли и герцоги знали друг друга, несмотря ни на какие напряженные отношения.

Но порой страшна не так война, как её последствия, которые могут привести к еще более худшему итогу, который спустя года назовут «войной Роз», которая забрала жизни более шестидесяти тысяч человек. Сражения, сталь и боль — привычные вещи для наемных солдат, коих было огромное количество в пределах Англии после поражения в войне с Францией, и они представляли опасность для королевской власти. Неудачи в войне и политике, которую проводила королева Маргарита, закончились тем, что герцог Ричард Йоркский потребовал регентства над королем, а затем корону… И страна вновь оказалась в состоянии войны, всего лишь с передышкой в два года.

Аделл никогда не думала, что война когда-то коснется непосредственно её. Когда она только начиналась, девочке было два года. Юное создание еще даже не задумывалось о тех вещах, которые происходили настолько близко, но, в то же время, так далеко. Аделл понимала, что отец не просто так уходил, уводя за собой целые полка солдат, и мог вернуться лишь через пару недель. Порой она спрашивала об этом няню, которая заботилась о ребенке, в то время, когда её мать увядала от болезни. Женщина вскоре умерла: сердце не выдержало постоянных волнений за свою семью, и девочка тогда даже не подозревала о том, что это всего лишь начало пути, который ей только предстоит пройти. Пути тернистого и сложного. Пути, усеянного как каплями крови, так и лепестками роз…

Её отец — Верджил Уайт — был бароном на службе у короля Эдуарда*, и титул обязывал его беспрекословно подчиняться всем приказам в военное время. Долгие годы войны истязали его земли, солдат, несмотря на то, что силы Йорков проиграли с крупными потерями пока что только вторую битву при Сент-Олбансе. После битвы при Таутоне, в ходе которой обе стороны потеряли более двадцати двух тысяч людей, военные действия прекратились на три года. Когда война началась вновь, с новой силой, барон Верджил решил дополнительно укрепить границы своих земель, заключив несколько союзов. И, неоспоримо, самым важным из них был союз с одним из виконтов, который был решительно настроен в ходе войны получить титул графа. И это сыграло бы на руку барону Верджилу, одним ходом укрепив и свое положение в обществе, и защитив свои земли. Мысленно он уже видел свою старшую дочь графиней, подыскивал и младшей выгодную партию, однако совсем не учитывал одного немаловажного фактора. Его любимая Аделл уже совсем не та маленькая девочка, которая беспрекословно делала все, что он ей велел.
 

***

Аделл Уайт неспешно прогуливалась по саду, который располагался за их родовым поместьем, постоянно нервно одергивая длинные рукава простого платья, темно-зеленого цвета. Несмотря на раннее лето, в воздухе еще можно было уловить нотки прохладного ветра, но девушка не взяла с собой ни плаща, ни легкой накидки. Она сейчас совершенно не обращала никакого внимания на подобные мелочи. Ведь что значит холод в сравнении с тем, что всю её жизнь хотят перечеркнуть?.. Нет, Аделл не думала только о себе, и обещала отцу подумать над этим союзом с Гарнетом Барном, о котором она не знала ровным счетом ничего. При этом её съедали самые, что ни есть, противоречивые чувства. Одновременно девушка хотела победы в войне для своей стороны, хотела подняться в титуле, но и хотела более свободной жизни. Она брала уроки фехтования, пыталась учить язык французов, так как по отрывкам из прочитанных книг ей очень захотелось узнать более полную историю об Орлеанской деве. Аделл не смотрела на то, что обожаемая ею личность была врагом Англии. Её сразила та сила духа, с которой шла в войну простая деревенская девушка, которую предали огню в возрасте ненамного старше самой Аделл. Она хотела быть такой же храброй и сильной, чтобы не повторить судьбу своей матери, не хотела умереть от постоянных переживаний за жизнь своих детей и мужа. Уж лучше погибнуть на поле боя, борясь за правое дело.

Вместе с тем, Аделл понимала, что не обладает и долей той храбрости, которая была у Орлеанской девы. Она хотела победы, но не желала приносить себя в жертву, идя на этот брак. Но в глубине души девушка осознавала, что все сейчас решает исключительно отец и этот виконт, а от неё не зависит вообще ничего. Аделл, стиснув зубы, пыталась не думать о том, что она — всего лишь разменная монета, и что значит судьба одного человека в сравнении с победой в войне и короной короля?

— Но не мне носить эти короны, — печально вздохнула девушка, — однако, я должна пожертвовать собой…

Она понимала, что другой кандидатуры у отца нет. Алета была слишком мала, и отец пока что мог лишь загодя договариваться о браке для своей пятилетней дочери, которая еще мало что понимала в этой жизни. Но Аделл надеялась, что эта ситуация с браком как-то разрешится, хотя отец, не дождавшись её окончательного решения, уже начал подготовку к приему и даже решил организовать рыцарский турнир в честь объявления о помолвке его дочери и виконта Гарнета Барна. От подобной несправедливости ей хотелось закрыться в своей комнате и рыдать, но Аделл не собиралась показывать свои слабости в данной ситуации. Не хотела являть миру то, что её сломали. Со своим вердиктом девушка тянула вот уже неделю, наблюдая за тем, как их немногочисленные слуги подготавливали поместье к принятию нескольких важных гостей. До турнира и приема оставалось каких-то пару дней, и она решила, что пора уже откровенно поговорить с отцом об этом всем. Решительно тряхнув гривой черных волос, Аделл подобрала подол платья и направилась к поместью.

Их обитель, несмотря на то, что была построена более ста лет назад, хорошо сохранилась, и даже выглядела вполне притягательно. Особенно Аделл нравился вид на сад с балкона второго этажа. Зимой приходилось тратить немало дров, чтобы обогреть трехэтажное поместье, в котором жил барон с дочерями, около двух десятков слуг и оставалась еще парочка комнат для гостей. Поместье со всех сторон окружал ров с водой, а само строение располагалось на возвышении, и две небольших башни были отличной позицией для лучников. В этом мрачном поместье из серого камня прошло все детство Аделл, и ей было крайне горестно, что, если она выйдет замуж, ей придется покинуть эти стены, давно ставшие ей родными и надежными. Осмотрев поместье так, словно видит его в последний раз, девушка направилась вовнутрь на поиски отца.

Барон как раз находился в своих покоях, когда туда пожаловала его дочь. Верджил приветливо улыбнулся и распахнул руки, словно для объятий, но Аделл лишь вымученно улыбнулась в ответ и, не зная, куда деть руки, сцепила пальцы за спиной в замок. Ей всегда было немного неловко разговаривать с отцом на столь серьезные темы, но выбора не было.

— Здравствуй, отец… Я хотела бы поговорить насчет моего замужества, — буквально выдохнула Аделл, глядя ему в глаза.
— Что ты решила? — сдержанно поинтересовался он, сев в глубокое резное кресло.
— Может, — произнесла девушка, слегка запнувшись, — может, мы слишком торопимся?

Барон нахмурился. В его взгляде уже не было того тепла, с которым он смотрел на дочь мгновение назад.

— Что ты имеешь ввиду?
— Только то, что наша сторона побеждала в битвах множество раз, — Аделл пыталась говорить убедительно и не переживать, — Ланкастеры терпят поражение за поражением, и…
— Все ясно, — сухо и коротко ответил барон. — Ты не хочешь свадьбы.

Аделл проглотила обиду на отца. Он надеялся, что его дочь радостно согласится на брак с незнакомым ей человеком, даже если это ради победы в войне? Девушка понимала, что рискует навлечь на себя невиданный доселе гнев, и решила пойти другим путем.

— Нет, — покачала головой она, пытаясь сохранять спокойствие, — я веду к тому, что я совершенно не знаю, кто такой Гарнет Барн и, быть может, ты слишком торопишься? Мне бы, неплохо, для начала, хотя бы узнать его…

Барон строго взглянул на дочь, но та выдержала этот взгляд, после чего мужчина смягчился и, словно нехотя, ответил.

— Как я уже говорил, он прибудет на турнир, где вы познакомитесь. А вечером на приеме огласят о вашей помолвке. Думаю, между помолвкой и свадьбой пройдет не больше месяца. Такой ответ тебе подходит?
— Да, — попыталась улыбнуться Аделл, — значит, я буду ждать турнира, чтобы хоть что-то о нем узнать.
— Его имя — Гарнет Барн, — с усмешкой в голосе ответил барон, — он носит титул виконта и он старше тебя на десять лет. Это все, что тебе стоит о нем знать на данную секунду. Ступай, Аделл, у меня еще очень много дел.

Почтительно кивнув, девушка вышла из покоев отца, а затем, едва ли не бегом, помчалась к себе. В своей обители, упав на кровать, дала волю слезам. Виконт старше на целый десяток лет! В свои семнадцать Аделл уже чувствовала себя рядом с ним глупой девчонкой, и была почти уверена в том, что он не станет воспринимать её всерьез. Учитывая то, что от подобного брака виконт почти не получит выгоды, ей стало еще более горестно: теперь каждый будет напоминать, что её взяли замуж лишь актом милосердной помощи нуждающемуся отцу. Слезы с новой силой сдавили ей горло, и девушка не услышала, как скрипнула дверь. В её комнату вбежала маленькая сестра и тут же забралась на кровать. Аделл запоздало попыталась вытереть слезы, и это не укрылось от глаз Алеты.

— Что случилось? Почему ты плачешь?! — она с тревогой смотрела на старшую сестру, не зная, что сделать, чтобы та не грустила.
— Все хорошо, — сквозь слезы улыбнулась Аделл, и притянула сестренку к себе, — просто… Просто я уже тоскую по тебе. Я ведь скоро выхожу замуж, и мне придется уехать отсюда…

После этих слов погрустнела и Алета, крепче обняв сестру. Она еще не совсем понимала, то значат эти все приготовления, почему Аделл такая грустная, но сейчас ей особенно не захотелось отпускать свою единственную подружку и сестренку куда-то далеко. Алета ничего ей не говорила, и они так сидели вместе, думая каждая о своем.