Средь домов пустынных я встретила призрака,
Гремевшего цепями в тиши ночной.
Стонал, кричал в мучениях тот.
Но никто не нарушал его покой:
Кандалами сковал его люд жестоко.
Зачем? За что? Не знал никто.
Легенду мученика эпохи той
Лишь слыхал тогда народ.
Что когда были мороз и солнце,
Когда расцветали яблони и груши,
Когда стоял чудесный памятник поэту,
Жив был пленник вечный.
И думала я: «О, ужас! Пленён не век,
А тысячелетия! И крик, и стон все слышат те,
Кто состраданьем наделён, кто, не опуская рук,
Пытается вернуть долг земле».
Со стоном слышен крик: «И это детям будет прощено».
Но все мучается призрак тот,
Закованный в цепях навечно.