Плетельщица

Плетельщица

Старуха открыла глаза и посмотрела в исполненное надежды лицо молодой женщины, стоявшей на коленях перед креслом.

-Мне нечем обрадовать тебя, Рекия. Нить обрывается через полоборота…

Женщина издала тихий стон и, резко подавшись вперёд, уткнулась лицом в слегка дрогнувшие колени старухи, задрапированные складками длинной чёрной юбки до пола. Протянув иссохшую руку с тонкими узловатыми пальцами, старуха нежно погладила рыдающую женщину. Слёз было много, очень много, ткань юбки намокла. Вдруг, вскинув заплаканное лицо, молодая схватила старухину руку, прижав ко лбу, и быстро-быстро заговорила:

-Гаэна, я знаю, ты можешь вытянуть чью-нибудь нить для Ленны. Моя девочка не должна так быстро исчезнуть из Узора.!

-Ты сама не знаешь, о чём просишь, Рекия. Даже ради тебя я не могу преступать Установления, а дара для меня никто уже не оставляет, боятся, сама знаешь. Крепись, Рекия, надо держаться. За нашу теперешнюю слабость расплатится Ленна, более страшным и мучительным для неё обрывом нити. - старуха нахмурилась, устремив взгляд поверх её головы.

- Гаэна, ведь у  меня больше не может быть детей!– молодая женщина, не вставая с колен, со стоном запрокинула назад голову. Слёзы беспрерывно текли по щекам, разметавшиеся волосы слиплись и висели некрасивыми прядями. Руки, унизанные перстнями,  нещадно терзали скрюченными пальцами длинный мягкий ворс великолепного ковра урской работы,…

***

Ладка бежала.  В груди болело, девочка задыхалась, но ноги продолжали нести вперёд тощенькое тельце, а руки изо всех сил сжимать сокровище - книжицу. Мысли короткими молниями вспыхивали в маленькой голове:

«Может стоило отдать её Общинным сборщикам…не было бы этой погони, этого отчаянного бега… Ну получила бы тумаков за то, что утаила найденное… впервой что ли… Всё же побили бы, наверное, здорово… Гораздо сильнее, чем обычно….»

"Галакт", так называл Пришлый эти странные карючки.  Яйцеголовые из Купола давали еды даже за листик с карючками. Книжицей в ладкиных руках  вся Община была бы сыта очень долго, до заморозков. Но не-е-ет! Отдать книжицу было выше Ладкиных слабеньких сил! Она знала, что карючки не просто замысловатые картинки для красоты, Ладка умела «читать»… Её научил Пришлый.

Он прибился к Общине зимы четыре назад. Пришёл больной, слабый, неизвестно откуда, но принёс еды, и потому его не выгнали сразу. А добить потом Ладка не дала, из солидарности. Она тоже была приблудой. Ну и из любопытства конечно. Она вообще слыла странной, чужачкой. Ведь и вправду, родилась Ладка не в Общине. Её нашли младенцем, случайно, во время поисков пропитания. Посреди полянки в круглой чёрной пещерке лежал свёрток материи. Когда развернули, то выяснилось, что это девочка, и что с материей её связывает пуповинка. А когда пуповинку перервали, завязав узелком, материя стала быстро превращаться в вязкую жижу.  Выглядел младенец человеком, хоть и с дыркой в животе, так что её оставили. Как говорила одна из мамок, «на развод». Остатки материи, ставшие совсем негодными к использованию, бросили, а пещерка странным образом пропала сама. На следующий свет её не нашли там, где оставили. На том месте был только круг со слегка рыхлой землёй. Решили, что её укатили ночные зверьки, шушары.

Это всё девочка узнала, конечно же, много позже, по кусочкам вытягивая историю из мамок и старших  общинников. Ладка пыталась найти объяснение собственной непохожести. Она – другая. Ей хотелось больше знать о мире вокруг, почему идёт дождь или снег, отчего дует ветер… Она могла весь свет просидеть, погружённой в свои мысли, а потом  задавать всем какие-то нелепые и дурацкие, по мнению общинников, вопросы. За это терпела тумаки с затрещинами от раздражённых  старших. И, всё же, продолжала. Женщин, тем более юных, в Общине было мало, а  потому, их старались беречь, не калечить без нужды. Так что руки-ноги Ладкины были целы, а синяки – не в счёт. Пришлый оказался яйцеголовым. Вообще-то, голова у него была круглая, как у общинников. Просто и он, и те, из купола, которые действительно с яйцеобразными головами, были похожи повадками,  знали много непонятных слов. Но Пришлый был не из этого, а из какого-то другого купола. И с местными яйцеголовыми в куполе не остался потому, что "разошёлся в концепциях". Ладка так и не поняла, чем же он разошёлся, где обитал раньше и почему не остался в местном куполе.

Поначалу, Пришлый с ней, как и с прочими общинниками, не много разговаривал. Он пытался помогать старшим в заботах, и старался делать всё правильно. Но его, из-за неумелости, часто ругали и, осерчав, отсылали приглядывать за мелкими, вроде Ладки. Правда,  пара-тройка общинных мальчишек Пришлого не сильно-то боялись, легко сбегая от него по своим делам. Однажды, он попытался удержать их, начав рассказывать какую-то историйку. Мальчишки всё равно сбежали, а вот Ладка осталась и вцепилась в Пришлого как пустынная цапка, зверюшка известная крепостью своих когтей.  С тех пор их постоянно видели только вместе. Общинники не возражали, так как Ладка перестала донимать их своими дурацкими вопросами, а мучила Пришлого. Как-то однажды, он заметил узел на животе у Ладки и пришёл в сильное волнение. Долго расспрашивал, знает ли она, как появилась на свет. Ладка рассказала всё, что ей удалось выяснить. Пришлый помолчал, а потом сказал, что будет Ладку "учить по настоящему".  И учил ведь. В первую очередь, читать на галакте. И ещё - об устройстве мира. И о том, что этот мир "рухнул", когда какие-то люди "взорвали интеллектуальную бомбу" и большинство людей, кто не успел спрятаться в купол, потеряли "генетическую возможность мыслить сложными категориями". Смысла подобных выражений Ладка не понимала, но от таких его рассказов у девчонки захватывало дух. Мальчишки, когда она попыталась поделиться с ними открытием, просто  поколотили приставалу из-за непонятных слов. Общинники также отворачивались, не дослушав. Ладка снова ушла в себя.