Пляж

Пляж

Наш посёлок расположен в долине Жигулёвских гор у самой Волги. Берег Волги спускается к воде тремя уступами, образуя террасы. Первая терраса образовалась ещё, наверное, в ледниковый период, когда ледник, обходя Жигулёвские горы, ровнял и стёсывал на своём пути всё, что смог одолеть. Эта терраса шириной 300-400 метров застроена домами, что не уместились в долине. Здесь расположены дачные массивы, турбазы, стадион и даже один санаторий. Вторая терраса в районе нашего посёлка шириной 40-50 метров образована весенними разливами Волги. Она вся заросла огромными, в 3-4 обхвата, чёрными тополями. Весной в половодье вода заливает эту террасу, и деревья стоят, как исполинские великаны по колено в воде. И мы, детвора, весной катались на плотах между деревьев. Мы знали: там, где растут деревья, глубина небольшая, так что в крайнем случае нам грозило только искупаться в ледяной воде.
А летом эта терраса зарастала травой и служила пастбищем для местного рогатого скота. Заканчивалась терраса трёхметровым глинистым обрывом. В некоторых местах обрыв уходил прямо в воду, а кое-где до воды оставалась узкая песчаная полоска.
Вот на этой полоске не более метра шириной мы и расположились порыбачить.
Но клевать перестало, и мы больше смотрели по сторонам, чем на удочки.
— Может, домой пойдём?, — спросил брат. — Что-то мне уже надоело тут сидеть.
— Нет, давай ещё порыбачим, может клюнет, — ответил я.
— Да не клюнет уже ничего, смотри: солнце уже высоко. Да и жарко становится, и пить охота, — продолжал брат уговаривать меня смотать удочки и идти домой.
Неподалёку, где талые и дождевые воды прорыли в обрыве широкий овраг, был пологий спуск к воде, и там вдоль берега стояли лодки. И сейчас как раз в одну из них садились люди, чтобы отправиться отдыхать на песчаные пляжи острова или другого берега. А на нашем берегу были только глина да камни. Люди разместились в лодке, и она отчалила. Мы с завистью смотрели ей вслед. Вдруг наше внимание привлёкла баржа, гружёная щебнем, которую вверх по течению тащил колёсный буксир. Они медленно шли по середине Волги, и вдруг, как раз напротив нас, баржа внезапно остановилась, хотя буксир продолжал колотить лопастями по воде.
— Ну вот, опять села на мель, — сказал брат. — Теперь начнётся самое интересное. Стоит посмотреть.
И мы остались наблюдать, что будет дальше. А дальше буксир попытался стянуть баржу с мели назад. Но у него ничего не вышло, баржа не поддавалась.
Через некоторое время на подмогу подошли ещё два буксира, и они втроём начали тянуть и толкать баржу. На всю Волгу раздавались свистки буксиров и слышалась ругань, приправленная крепкими русскими выражениями. Часа через полтора им удалось стащить баржу с мели.
А мы, довольные происшествием, пошли домой. Через несколько дней история повторилась. Всего за лето на мели застряло три или четыре судна.
Волга в районе Жигулей в полной мере проявляет свой строптивый характер. Огибая Жигулёвские горы, река сильно меняет свою ширину, а значит, и скорость течения. Где-то в узком месте она стремительно несёт свои воды мимо близких берегов, а где-то широко разливается и величаво течёт, образуя острова, перекаты и мели. Причём отмели и перекаты могут возникать, перемещаться и исчезать по известным одной реке законам. Вот как раз напротив нашего посёлка и был такой широкий участок с огромным островом посередине. Старожилы рассказывают, что когда-то на этот остров можно было перейти в брод. Но постепенно глубина реки до острова увеличивалась, и суда с небольшой осадкой начали ходить у нашего берега.
На нашем берегу установили пассажирскую пристань. Дачники получили возможность возить свои ягоды и фрукты на рынки Самары на маленьких теплоходах "ОМ" и "Москвич". На лоциях стали обозначать фарватер как судоходный, но глубина этого фарватера оставалась непредсказуемой. И наконец были приняты решительные меры.
Случилось это в 1961 году, как раз в тот год, когда деньги меняли и Гагарин в космос полетел. Как-то в конце мая Толька-негр устроил переполох. Негром его прозвали потому, что летом он становился чёрным как негр, даже с синеватым отливом. Только зубы, подошвы ног и ладошки оставались белыми. Наверное, в предках у него точно был кто-то негритянских кровей.
— Возле пристани посреди Волги установили платформу для запуска ракет, — кричал он как сумасшедший, прибежав с Волги.
И мы, детвора, со всех близлежащих дворов помчались на Волгу. Там действительно творилось что-то совсем необычное. Посередине реки, между нашим берегом и островом, громоздилось что-то не понятное. Огромное сооружение с большой трубой спереди и длинным хвостом из понтонов сзади удерживал на месте буксир.
Второй буксир с краном на борту опускал в воду снятые с баржи огромные бетонные блоки. Их установили справа и слева от этого огромного сооружения и соединяли с ним тросами. К берегу подъехал катер, и из него вышли несколько человек, выгрузили толстый трос и стали обвязывать им самое большое дерево на берегу.
Детвора ходила за ними по пятам и приставала с расспросами.
— Дядь, а что здесь будет? — спросил Вовка — самый старший из нас.
— Мы здесь вам будем делать пляж, — ответил один из них, что помоложе.
— Как это — пляж? А как вы его будете делать? — не унимались мы.
— А вон, видите ту платформу посередине Волги? Это земснаряд. Он будет убирать песок со дна Волги и насыпать его возле берега.
— Как же он будет убирать песок со дна? У него же нет ни лопат, ни ковшей, — продолжал расспросы Вовка.
— Правильно, лопат нет, но есть мощный насос. Видите длинную трубу спереди земснаряда? Эта труба будет опускаться ко дну, и насос будет всасывать воду вместе с песком. Вода с песком пойдёт по длинной трубе на понтонах к берегу и будет выливаться. Вода уйдёт, а песок останется, и у вас будет пляж, — объяснил рабочий.
— А трос зачем? — спросил Толька-негр.
— К тросу мы прикрепим конец трубы и лебёдкой будем подтягтвать трубу к берегу. А второй трос прикрепим к якорю подальше от берега, и когда потянем за него, труба будет отходить от берега. Так мы будем водить конец трубы вправо и влево и делать широкий пляж. А когда отпустим оба троса, труба передвинется дальше, и пляж станет длиннее, — терпеливо объяснял нам бригадир, не прекращая руководить работой.
— Вон, видите? Краном на дно Волги опускают бетонные блоки, это тоже якоря. С их помощью земснаряд также будет двигаться вправо и влево поперёк Волги, чтобы сделать широкий фарватер для прохода судов, — продолжал объснять он, видя, что мы не отстаём. — Теперь огромные пассажирские пароходы здесь проплывать будут, а не за островом.
На следующий день все понтоны соединили в цепочку и загнули её к берегу. По всей цепочке понтонов пролегала огромная труба от самого замснаряда до берега. Детвора весь день наблюдала, как монтировалось это сложное сооружение. И вот мы наконец увидели земснаряд в действии. Когда всё было смонтировано и проверено, на сооружении посредине Волги заработал двигатель. Труба, торчащая спереди, начала плавно наклоняться в воду до самого дна. Из конца трубы возле берега вначале полилась чистая вода, а потом вода с песком и камнями со дна Волги. Скоро в том месте, куда падала вода, появился песчаный островок, который начал быстро расширяться, и через некоторое время соединился с берегом.
Это было великолепно! У нас на глазах возле нашего берега появился пляж!
— Бежим! — крикнул кто-то из мальчишек, и мы на перегонки помчались на остров.
По нему ещё бежала вода, и мелкие камешки щекотали босые ноги, утопающие в мягком, ещё не улёгшемся песке. Мы с интересом разглядывали, что вода притащила со дна Волги. Тут были большие ракушки, куски окаменевшего дерева, целые россыпи "чёртовых пальцев", которые мы раньше изредка находили на берегу и очень ценили за редкость. Через полчаса работы земснаряда конец трубы передвинули дальше от берега, и остров начал разрастаться вширь. Всё шире и шире. Когда мы на следующий день пришли на берег, то увидели пляж шириной метров двадцать.
Так земснаряд работал всё лето, передвигаясь вниз по течению и углубляя фарватер. И всё это время пляж становился всё длиннее и длиннее. В некоторых местах возле берега как будто специально получились небольшие и мелкие озерца. В них совсем мелкая детвора училась плавать, а мы, пацаны постарше, придумали для себя рискованную забаву.
Земснаряд время от времени прерывал работу, наверное, для того, чтобы что-то проверить, подремонтировать и смазать. При этом трубу, которая торчала впереди и, опускаясь ко дну, засасывала песок, поднимали над водой. А потом, когда земснаряд начинал работать и труба медленно опускалась ко дну, из конца трубы возле берега некоторое время под большим напором била струя чистой воды. Конец трубы был приподнят вверх, и струя воды образовывала горку. Ширина трубы была, наверное, полметра, и мы придумали прыгать сверху в эту струю. Сначала работники земснаряда пытались прогонять нас, запрещая эту забаву. Но потом некоторые из них, что помоложе, попробовали сами прыгнуть в струю и перестали обращать на нас внимание. Иногда даже, наблюдая за нами в бинокль, опускали трубу помедленее, чтобы все, кто стоял на понтоне, ожидая очереди прыгнуть, успели хотя бы по разу искупаться в струе. Но тут была опасность. Через некоторое время труба опускалась до дна и начинала всасывать со дна вместе с водой песок и камни. И тогда прыгнувший в струю оказывался весь обсыпанный песком и побитый камнями. Некоторым из нас довелось испытать это "удовольствие". Но когда один из нас получил увесистым булыжником по макушке и еле смог выбраться из заваливающего его песка, мы не стали рисковать и прекратили прыгать.
А ещё благодаря этому пляжу мы научились нырять. Песок спускался в воду очень круто, и мы, разбежавшись, смело ныряли головой вперёд, не опасаясь удариться о дно. Мы научились в самом конце разбега подпрыгивать вверх и нырять не просто вперёд, но сверху вниз. И частенько устраивали соревнования, кто выше подпрыгнет, и у кого красивее и дальше получится полёт в воздухе.
Земснаряд у нас работал три года, всё расширяя фарватер. Всё это время расширялся и наш пляж. На третий год его ширина достигала сорока метров, а глубина возле берега — больше трёх.
На второй год мы начали осваивать дайвинг. Пускали лодку свободно плыть по течению и по очереди ныряли с лодки, стараясь достичь дна. Конечно, мы ныряли без масок и ласт, но с открытыми глазами. По мере погружения становилось всё темнее, и только возле самого дна становилось чуть светлее. Вынырнув, мы показывали пригоршню песка, тем самым подтверждая, что достали до дна.
На третий год мы, уже подросшие, стали в масках и ластах гоняться за рыбой. Ещё бы: ведь глубина в пяти метрах от края пляжа была больше трёх метров. А на трёхметровой глубине уже можно было встретить и окуней, и краснопёрок и даже, если повезёт, то и стерлядку.
Пляж, кроме всего прочего, подружил нас с нашими одноклассницами. Местные девчонки поначалу на пляже не появлялись. Им ведь важно было не просто быть, но и соответственно выглядеть. И для этого девчонкам нужны были купальники.
Но постепенно мы стали наблюдать на пляже и своих нарядно раздетых одноклассниц. Мы страшно удивились тому, что они оказались не хуже приезжих: и фигурки, и купальники, и вообще. А ещё к нашему удивлению оказалось, что почти никто из них не умеет плавать. Ну мы, разумеется, взялись учить их плаванию взамен на то, что они нас будут учить танцевать. Мы быстро разбились по парам. Я хотел учить плавать Иру, которая мне нравилась, но мне досталась дылда-второгодница Лена. Она сама подошла ко мне и спросила: "Юра, а ты можешь научить меня плавать?"
— Попробую, если ты будешь слушаться и будешь стараться, — ответил я.
Во время учёбы у нас появилась возможность на законных основаниях трогать наших девочек за разные места, не опасаясь получить в ответ увесистую оплеуху или портфелем по голове, как это случалось в школе. Поначалу я стеснялся дотрагиваться до Лены. Но когда она сама взяла мою руку и положила её туда, где мне было удобнее её поддерживать, я осмелел и уже не обращал внимания, куда попадали мои руки. Занятия шли очень интенсивно. Девчонки терпеливо сносили наши прикосновения, лишь отвечая хохотом или брызганьем водой на наши порой откровенные лапанья. Уж очень они завидовали старшеклассницам, умеющим хорошо плавать. А те собирались группой, отплывали подальше от берега и плыли по течению, смеясь и крича так, что было слышно во всех концах пляжа. А доплыв до края пляжа, выходили из воды и шли обратно по берегу, демонстрируя свои фигурки и красивые купальники. Наши девчонки оказались способными ученицами и через пару недель все уже сносно держались на воде, а через месяц уже пробовали заплывать по течению. Правда, пока ещё не очень далеко от берега и поначалу в нашем сопровождении.