По следам

По следам

–Я не сумасшедшая! – Эрна смотрит на меня с яростью и страхом одновременно. Она злится, представляя, что я сочту её сумасшедшей, и в то же время боится, что не сочту. Ей проще было бы действительно оказаться сумасшедшей.

–Я и не говорю что ты сумасшедшая, – уверяю я, – но то, что ты говоришь это…

Безумие – самое подходящее слово. Бред, безумие, конечно! Как иначе?

–Странно, – я нахожу самое мягкое слово. – Эрна, это как-то ненормально.

–Я не сумасшедшая! – Эрну трясёт, она закрывает лицо руками, такое исхудалое, измождённое лицо! Сколько она уже не спит нормально? Не знаю. Судя по виду – дня три-четыре.

–Эрна, ты не принимала никаких…

–Думаешь, я наркоманка? – Эрна даже отшатывается от меня после такого предположения. Теперь в ней больше гнева. Но другого. Предположение оскорбляет память её старшей сестры, пошедшей именно этой дорогой и в этой дороге растворившейся. Эрна была ещё мала, но помнила, какой была Мария – как она сходила с ума, как бросалась на стены и людей в ломке и как тащила из карманов всё, что могла утащить.

Эрна вздохнула с облегчением, когда Марии не стало. Но моё предположение ей как оскорбление.

–Ну извини, – я развожу руками, – это было бы проще всего.

Даже проще безумия.

–Филипп, – Эрна овладевает собой, – ты думаешь я совсем дура?

Молчу.

–Думаешь, я не понимаю как звучат мои слова? – продолжает Эрна. Ей не нужен мой ответ. – Думаешь, я не понимаю, что звучу как сумасшедшая? Я и впрямь думала что я сумасшедшая, и даже больше того – я хотела бы ею быть, но взгляни! Взгляни!

Эрна рывком поднимает с пола свой объёмный рюкзак, роется в нём лихорадочно, а я почему-то пытаюсь вспомнить, сколько она уже носит этот рюкзак. Это неважно, но я хочу вспомнить. Она приобрела его на ярмарке, это помню…когда?

–Вот! – Эрна достаёт из рюкзака что-то белое, тягуче-тканное, швыряет в мою сторону, ловлю против воли.

–Что это?

–Разверни! – требует Эрна. Её глаза сверкают торжеством. Я покоряюсь, разворачиваю.

Это ночная рубашка с длинными рукавами, тонким цветочным узором, полукруглым вырезом и…

Я не могу отвести взгляда от отпечатка кровавой ладони, оставленного на спине этой рубашки. Ладонь. Это точно ладонь. Кровавая. Точно порезана она была и наполнилась кровью прежде чем обладатель этой руки…

Я смотрю на руки Эрны – они тонкие, ладони изящные, маленькие. Смотрю на свою ладонь – отпечаток даже чуть-чуть больше.

–Я спала, – говорит Эрна, наблюдая за моим смятением, – в очередной раз мне снился сон. Только в этот раз он, когда говорил о своей могиле, был беспощадно-мрачен. Он понял, наверное, понял, что я его боюсь, что опять не сделаю…

Эрна падает в кресло – совсем обессиленная, жалкая, слабая. Я не делаю и попытки её утешить, лишь отшвыриваю в сторону ночную рубашку. Погань. Какая же погань!

–Он закричал, – Эрна понимает, что должна собраться с мыслями и всё-таки побеждает себя, её голос дрожит, но она может говорить, – и он схватил меня. И я заорала. Я проснулась! В моей комнате кто-то был, Филипп! Он! Он сам! И он коснулся меня, чтобы я знала что он есть. Чтобы сделала.

Она умолкает, смотрит на меня затравленным зверьком. Она ждёт моего ответа.

–В полицию ты обращалась? – я влип, я безнадёжно влип и знаю это.

–Что я им скажу? – нервно смеётся Эрна, и я улыбаюсь против воли вслед за ней, – помогите-спасите, ко мне во снах приходит человек, который просит раскопать его могилу?

–Насчёт этого, – я взглядом указываю на ночную рубашку, брошенную в сторону. – Это уже не сновидение, Эрна. Это что-то…

Мистическое, чёрт возьми!

–Странное, – неудобное, колючее слово срывается с губ.

–Филипп, – Эрна морщится, сползает с кресла, подходит ближе, – прошу тебя, ну давай проверим? Если я ошибаюсь, то я пойду лечиться, клянусь тебе! Сама поеду лечиться. Я просто устала. Ну что ты теряешь?

Как минимум – уважение к себе. Всё сказанное Эрной – бред.

–Филипп, мне больше не к кому пойти. Пожалуйста! Помоги мне, я просто боюсь, боюсь, понимаешь?

–Эрна, а кто виноват, что тебе больше не к кому пойти? – я вздыхаю мрачно, я увожу её от ответа. Я знаю, что сдамся. Но я не хочу сдаваться сейчас.

Она молчит, стоит, опустив голову. Ей нечего сказать. мы все творим свою судьбу сами. Эрна никогда не умела и больше того – не желала находить общий язык с людьми. Всё её не устраивало. Привычки, дурные мелкие слабости – всё это высмеивалось ею жестоко. И вот теперь ей не к кому идти за помощью, советом и утешением. Кажется, такое было в прошлом году, когда её машина сломалась. И в позапрошлом, когда её квартиру подтопили соседи и надо было срочно переезжать. И весной…

Чудом оставался я. сам не знаю почему. Тряпка, наверное, потому что. Жалею её и отказать не смогу. Колючая она, нескладная, слабая, хотя и пытается всеми силами это скрыть. Но одно дело перевозить её вещи, а другое – ехать чёрт знает куда, на какую-то окраину леса, и выкапывать мертвяка, который там предположительно закопан и который приходит к ней во сне.