Поднимименя

Сеанс первый

На каждом университетском потоке есть минимум три особенных человека. Обыкновенно тощие, невыразительные студенты – бесполые в своей инаковости. Лишние. Те, кто забрал бюджетные места. Их могут приглашать покурить на перерыве, любезно знакомить с расписанием, с ними будут делиться ручками и последними сплетнями. Но каждый студент ожидает их отчисления. Потому что тогда сладкое место перейдет в руки одного из них. И с того рокового момента тратить они будут только нервы и время, но не деньги. Не деньги.

            Софа не знала, кто заберет ее бюджетное место. Филологический факультет Санкт-Петербургского Государственного Университета насчитывал несколько сотен человек. На втором курсе, с которого так феерично вылетела Софа, было сто семьдесят восемь студентов. Чье-то везение разбавит её неудачу. Впервые она увидела это место ещё будучи смешной, семнадцатилетней. Влюбилась в окутанный легендами внутренний дворик здания на Университетской набережной. Все хотели попасть сюда на неофициальную экскурсию, а она попала сюда, чтобы учиться. Однако не справилась и оказалась отчислена. Осталось забрать документы. Осталось уговорить себя не мечтать остаться здесь.

            Конец марта в этом году ласковый, радушный. Он плескался о широкие бока набережной, вольно носился от одного берега Невы к другому. Смешивал солнечные прорези с плотными, серыми облаками. Он провожал Софу к зданию, и бросил только у проходной. Март был верным, как тогда казалось. Не позволяя шуму и тревогам проникнуть под толстый свитер, Софа переходит во двор. Её ждет «ректорский флигель» – алое строение с острыми углами. Цвет этих стен напоминал о новогоднем празднике – оттенок совсем как на старой ёлочной звезде. В ту ночь она была в родном Брянске, рядом с теплым маминым плечом и обещала, что 2020 год будет лучше, интереснее. Ведь не может такая красивая цифра означать плохое!

            И в тот момент Софа не думала о предстоящих экзаменах, она дышала морозом и домашней сладостью. Зимняя сессия оказалась провалена. Был вариант остаться на контрактной основе, но всерьез его рассматривать просто глупо – даже если мама продаст дом, этого едва хватит на оплату одного курса. Потому есть лишь один путь: от вахты во дворик, через дворик в ректорскую обитель, а оттуда… В пустоту и изгнание. Софа приложила влажные пальцы к щекам. Где-то в стороне курили студенты, гомон их разговоров перекликался с ударами крови в висках. Все слёзы давно уже истрачены, тогда почему в горле так печёт и сохнет?

– Да отойди ты, нахрен, от меня.

            Софе показалось, что это дверь ректорского корпуса гонит ее. Она послушно попятилась. Нужно дышать ровнее, нужно сморгнуть этот страх.  Шорох позади совсем не привлекал её внимания, пока чья-то нога не скользнула по ботинку и в спину не ударила тяжесть. Софа криво переступила на месте и обернулась.

– Дурманова! Прости, – передернул плечами Ясеев.

            Она медленно кивнула, оглядывая компанию. Трое парней из параллельной группы. Ясеев держался немного дальше, стягивая пониже рукава толстовки. Над густой щетиной проступил румянец. Похожий был и у его дружка Дэна – только на его впалых щеках цвело не смущение, а какая-то дикость. Софа хотела поправить ботинок, но стеснялась наклоняться в их присутствии. Волосы стали бы лезть в лицо, а вместе с ними и шарф, и куча тонких цепочек с подвесками на шее.

– Ну иди сюда! И тебя заражу! – с наигранным пылом крикнул Дэн.

            Ясеев раздраженно закатил глаза и достал еще одну сигарету. Третий парень, имя которого Софа не помнила, протянул ему зажигалку. Ясеев вынул из кармана прозрачную бутылочку. В стенах университета периодически тянуло перегаром, но спиртом – нет. Он вылил на ребро зажигалки крошечную каплю и стал аккуратно разносить ее пальцем.

– Ясеев, ты конченый?! – уже без насмешки, а с отчаянием завопил Дэн. ­– Она у тебя в руках рванёт.

            На эти слова реакция получилась другой. Ясеев нахмурился и отбросил зажигалку. Софа аккуратно подняла ее с земли и перенесла к мусорной урне. Вот и повод не идти к ректору.

– Я тебе уже пятый раз говорю: заговор эта ваша «корона»! У меня у тёлки батя прокурор, она в WhatsApp сообщения голосовые мне переслала. Это тупо чтобы инфляция пошла, – закатил глаза Дэн.

            Ах, они о вирусе. Софа поудобнее перехватила сумку. В разговоре ей особого места не было, но здесь точно лучше, чем в кабинете ректора с документами об отчислении.

– Можешь просто в покое меня оставить, а? – буркнул Ясеев, все еще держа в руках антисептик.

            Но Дэн не мог, конечно нет. Софа видела таких людей – в метро, в социальных сетях, в новостях. Одни яро утверждали, что слухи последних месяцев это байка или заговор, а другие молча покупали продукты и защитные маски. Были, конечно, и третьи. Мечтатели и запасные игроки по жизни. Они ожидали, что все пройдет мимо. И Софа ожидала того же.

            Но чего она точно не ожидала, так это того, что Дэн крепко вцепится пальцами в ее предплечье и с силой потянет вперед. Софа подняла плечи и испуганно вжала в них голову.
– Вот Дурманова не боится! А ты, Ясеев, просто хуила выпендрежная.

            Ни оскорбления Ясеева, ни тихого смеха третьего парня Софа не заметила. У Дэна были короткие пальцы, а на тыльной стороне ладони выступали грубые опухшие костяшки. Его касания ощущались как металлические прутья в пуховом одеяле. Если бы Софа жила его прикосновениями, это были бы прокуренные ночи на заброшенной стройке, и нежеланные слова, и комья грозовых туч. Она вдруг поняла Дэна от и до: вызывающий, грубый мальчишка, которого засунули на филфак, чтобы уйти от армии. Легкая дрожь в запястьях, он умел дрожать! И эти пальцы зарывались в волосы его девушки – прокурорской дочки, и эти пальцы никогда не застегивали молнию на куртке с первого раза.