Поднимите меня выше!

Путаясь в облаках, поймав за невидимую гриву ветер, поедая мощные волны воздуха, затем, выплевывая их обратно, с трудом преодолевая сопротивление...
Меня просят рассказывать там сказку. И я, задыхаясь, начинаю! О том, как облака укрывают меня собой, будто песцовой шубою...
Но меня просят громче! Шепот их не впечатляет, ведь я живее живых и там не любят молитвы. Бог - дальше, здесь же слушают сказки, катая верхом на себе. Требуют снова:

"Ну же и громче! Сказку!
Сказку, ты обещала! Рисованную на измятом холсте картину, красками, которых почти не найти! Ибо краски эти - из слов!
А на вкус эти слова, как слезы и кровь, как земля, как дождевая вода и забившийся в легкие воздух!
А на звук - это крик, волчий вой, ведьмин клич и проклятье, это шепот молитвы, смиренья едва заметное дальнее эхо, колыбельная матери над уснувшим дитям...
Ну же и громче! Сказку, ты обещала!"

И нужно слушаться, нужно кричать, кричать им, что есть силы и мочи!.. Понимая, спустя три мгновенья, что это легче простого и без этого словно болезнь истощала. А теперь она отступала, и сказка, которую я обещала, разносилась вдоль горизонта и лилась по вертикали, громкая, воплем лилась!

***

В некотором царстве,
в некотором государстве...
Стоишь на земле, и уходить с нее не желаешь. Твое сердце — как уголь, сжатое, в пыльной золе, лишь прожилки света вулканической лавы, и жар ее, и мощь ее, там притаились хищником перед прыжком... Если бы я вонзила зубы в этот раскаленный камень, то ярко-страстная кровь, кипящим нектаром в меня бы полилась... Твое жестокое, черное сердце, будто из жерла вулкана, внутри себя таит силу, которая движет Землей!
И доброту таит, доброту целой планеты... Правда, ты ее не учил.
Сын Земли, послушай...

Стоишь на земле, и уходить с нее не желаешь, а она в тебе души не чает, дорожку сама стелет, и ты падаешь к ней, целуешь, прячешь детские слезы в глубины ее... Свет свой там прячешь, стесняясь его.
Земля же кличет в отчий дом, а он так далек, так далек! Что ты готов асфальт под ногами разбить, разорвать голыми руками, дабы к запаху земли припасть, говоря ей: «Я скоро буду, веди меня!».
И она ведет, я только со стороны любуюсь и радуюсь, хоть от меня забирает, но там ты счастлив и сердце твое больше не черный уголек, а чистое жидкое пламя!

Знаешь, мне земля не стелет дорог. Я ее почти не касаюсь, там, в самом верху, облака мой путь рисуют, правда, часто не ладят, заведут бывает в такую глушь, в такие капканы... Но меня ветра поднимают высоко-высоко, я кладу руку на лоб, щурюсь в закат, покуда не увижу свой дом. К нему-то всегда возвращаюсь. Бывает, дальше тебя забираюсь, глуше, сильнее, туда, откуда лишь мне везет живой выбираться... Только скажи и я все это тебе покажу! Свобода - я знаю в ней толк.
Не хочешь...

Внутри же сердца моего — ветра всех сторон света, свободные ветра, выпустить их — верная смерть. Но ради тебя я все укротила...

...Ты заставлял ползать измученной ящерицей по колючим диким растениям, по шипастым кустам, по битому стеклу на пыльной дороге, раскаленному асфальту, дозревающей пшенице...

Пока, однажды, не забыл меня там!

Тогда...

Я кое-как распласталась на спине, сухим ртом кверху, застывшими глазами в пустоту... Пустота на меня опустилась и наполнила легкие отрезвляющей свежестью...

А там, наверху, хмурое небо - то загремит, то заплачет... И потом молнией, яркой, горячей, смертельно-опасной, как озарит все!!! Так земля и затвердела, сбилась, сжалась! Эге-гей, вся грязь от меня разбежалась?! Небесной водой окатило, все с меня смыло и раны слечило, наполнило силой, вложив много своих, чтобы подняться мне и немного подпрыгнуть туда, где ветер привычно подхватит

и загудит: «Тыыыы нашшшша!»

Я кричала в ответ:

«Поднимите меня выше!». Слезы счастья были, такие, как в отчаянной беде тебе помощи ни от кого нет, пока в последний момент не спасает отец с матерью...
На каком бы свете ты не находился, то по ту сторону Так звать тебя будут! И у таких страшных сил заказывать словечко, что... как бы души свои не продали... ведь, что ж ты им, взамен отдашь?..

А они ничего не попросят... Слепая любовь родительская, что сильнейшие силы стихии в борьбе со свирепыми братьями... пока чьей-то сказке не наступит
последний
Конец.
А затем - его царству.

***

Путаясь в облаках, поймав за невидимую гриву ветер, поедая мощные волны воздуха, затем, выплевывая их обратно, с трудом преодолевая сопротивление...
Меня просят рассказать там одну и ту же сказку, о том, как они спасали меня
от тебя.

О,
Поднимите меня выше! И бросьте, чтоб я разбила тебя, тем самым наши мятежные души навеки
спасая, пока они... разносились бы вдоль горизонта и лились по вертикали, громкие, воплем лились! Все выше...

И Выше!..

И ВЫШЕ!