Подземка

7

- Как это работает? Как будто разглядываешь картинки в журнале или смотришь нон-стоп рекламные ролики?

- Не знаю. Ни то, ни другое. Я просто чувствую запах – и все. Вернее, пытаюсь не чувствовать, только это бесполезно, пока ученые не придумают, как отключать легкие без вреда для жизни, конечно же. У меня даже насморка ни разу за двадцать лет не было, представляешь? Ничто не берет. Но обычно я не слышу сами мысли, если ты понимаешь, о чем я… М-м, понимаешь – ты выдохнул с облегчением. Я сейчас чихну.

- Охренеть. Ты медиум?

- Нет, конечно, я Дьявольское отродье из пригорода, ты же сказал, что читал мою биографию.

Прислушиваться к изменениям его запаха было страшнее даже, чем глядеть на мигание лампочек на табло. Поезда не готовились превратить Санни в кучу лоскутных ошметков каждый день, а вот люди, узнавая, кем она являлась, - частенько. И Гиббз, на собственной шкуре ощутив всю прелесть ее способностей, вполне мог удовлетвориться тем, что побывал в постели монстра, которого так долго выслеживал. Он уже жалел ее, так почему бы не попробовать теперь презирать или ненавидеть? Но он воскликнул, увлеченно запуская пятерню в волосы:

- Постой, ты сказала «обычно»? То есть все-таки можешь читать мысли?

- Иногда получается, - неохотно призналась Санни, - если очень, очень постараться. Так было с тем мужчиной в подземке. Я потеряла его запах и очень испугалась. От него несло таким холодом, словно он уже умер, но самоубийцы не ищут толпу зрителей, если не собираются забрать ее с собой. Нельзя было упускать его ни в коем случае, и я перенастроилась.

- Часто такое проделываешь?

- Никогда. Люди не любят, когда кто-то копается в их мозгах. И я не люблю тоже. – Санни глянула краем глаза на неровный полумесяц губ и не удержалась: - Что, разочарован? Я все еще не могу рассказать того, что тебе не было бы известно.

- Нет, не разочарован. Но в твою голову я бы все равно не отказался заглянуть.

- Это такой новый подход к допросу подозреваемых? Сначала соблазнить, а потом с легкостью выпытать все, что нужно. Игра в злого и доброго полицейских уже не так эффективна? – Привычка не ждать от других хорошего долго сидела в тени, ожидая своего часа, а когда он наступил, вцепилась накрепко, вытаскивая наружу очевидное. Детектив Доминик Гиббз был красив и не лез за словом в карман. Он умел нравиться и добивался своего, даже если встречал кого-то настолько неопытного и осторожного, как Санни. Но разве не за этим он ходил за ней, как приклеенный – подобраться поближе, вытрясти до последней крупицы правду и ложь, перебрать, просеять и подшить к делу, чтобы поставить отметку «закрыто»? Куда уж ближе, чем в постель…

- Может, тебе еще и приплачивают за старание?

- Все сказала? – не ослабил он рук, хотя Санни и заерзала, чтобы отодвинуться. Еще и ногу поверх одеяла перекинул, окончательно подавляя сопротивление.  – Дурочка, а еще запахи читает… Кажется, у кого-то очень большие проблемы с доверием.

- С доверием? – едва не задохнулась Санни. – Мой отец однажды позвал меня, пятилетнюю, к себе и сказал: «Доченька, давай сыграем в прятки. Мы будем прятаться, а мама искать». Только играть он захотел подальше от дома, на пустыре, где можно было всадить мне пулю в лоб без лишних свидетелей. Пошла ли я за ним? Пошла, хотя и знала, что он задумал. Мама стояла на коленях, чтобы он меня пощадил, а когда он выстрелил себе в висок, всего через месяц попыталась уморить нас газом. Знала ли я, почему она положила меня спать среди бела дня? Знала, только это ничего не изменило, потому что я была послушной девочкой, которая верила, что родители хотят для нее только лучшего. Несколько лет обо мне говорили не иначе как о Дьявольском отродье из пригорода, а когда я вернулась из приюта и снова здесь поселилась, первое время каждую неделю били окна. Спорю, мои соседи не стали рассказывать о таких мелочах и ограничились лишь парой местных баек? Проблемы с доверием – у тех, кто подначивает своих детей писать на моей двери мерзкие клички, а у меня – исключительно с настырными полицейскими, да, пожалуй, еще с расчетами по статистике. Только, очень тебя прошу, давай обойдемся сейчас без жалости. Если я услышу полынь, меня вывернет.

- Бесит, да? – Он упрямо ткнулся ей в шею и прикусил одними губами чересчур отзывчивую кожу. – Когда думаешь, что все уже узнал о человеке, даже его мысли, а он все равно оказывается совершенно другим. Меня вот страшно бесит.

- А ты другой, да? – шепнула Санни с колотящимся сердцем.

- Да. И ты другая, - не отрываясь от своего занятия, подтвердил Гиббз. – Между прочим, я тоже кое-что понимаю в запахах, удивлена?

- Неужели? Чем же от меня пахнет, детектив Гиббз? Поделитесь.

- Мной. Пока этого достаточно.

- Кажется, мне все-таки нужно приложить лед к шишке.

Утро пахло свежими булочками и кофе, взявшимися из ниоткуда, а еще смущением, из-за которого в и без того маленькой квартирке стало еще теснее. Даже сесть оказалось некуда, и Санни рассеянно вдыхала сладкий запах разложенной на блюде выпечки, не пытаясь отделить его от других. Во сколько же Гиббз должен был проснуться, чтобы все это оказалось здесь?

- Хочу попросить тебя кое о чем, - подошел он сзади и уперся руками в столешницу по обе стороны от ее сжимающих нетронутую кружку ладоней. – Съезди со мной в участок, ладно?

- Твой коллега уже прислал мне вызов. – Санни кивнула на лежащий рядом телефон. – На этот раз никаких дурацких вопросов, да? Меня ждет очная ставка?

- Простая формальность, тебе не о чем волноваться.

Не о чем… Слова Гиббза тоже были формальностью. Они несли столько же смысла, сколько пожелание доброго дня, сказанное на прощание, или «Посетите наш магазин», идущее в паре с рекламной листовкой. Он не мог этого не знать, как и то, что запах напряжения его выдаст, поэтому наклонился и чмокнул Санни в болящую макушку. Но тот, второй, детектив вряд ли позаботился бы о том, чтобы успокоить подозреваемого даже дежурной фразой – сильное волнение значительно повышало шансы на ошибку, а ошибки подшивались к делу.