Похищение

Похищение

Меня похитили великаны.

Всю дорогу меня трясло и подбрасывало, разрывая на части от страха. Они накрыли меня тряпкой, чтобы я не замёрзла. Я прятала под неё и голову – только бы не слышать беспрестанный гул. Запах вокруг стоял резкий, неприятный, чужой.

Пытаюсь убежать, ищу выход, блуждаю по помещению, которое напоминает склад, но нахожу лишь препятствия. Иногда я оказываюсь на краю пропасти. Оцениваю расстояние и понимаю – разобьюсь, самое меньшее – покалечусь. Я слишком мала. От страха и отчаяния начинаю кричать. В ответ грохочет голос, в котором чудится не то упрёк, не то вопрос. И то, и другое звучит душераздирающе. Иногда великаны берут меня на руки и проводят ладонью по голове, наивно полагая, что этим они меня успокоят или внушат доверие.

Радуюсь, когда меня отпускают обратно на пол. Если не могу выбраться, то попробую хотя бы спрятаться. Пусть позлятся, а лучше – пусть забудут! Но великаны настойчиво ищут меня и всегда находят. Они хитрее, чем я.

Недавно за мной гонялась огромная цветастая уродина, вся в шуршащих лентах. Она появляется нежданно-негаданно, вопреки всякой логике и независимо от моих действий. Следовательно, она не наказание. Её зловещее шелестение преследовало меня всю ночь во сне, поэтому спала я плохо. Зато уяснила одну закономерность – уродина появляется только днём, ночью она спит, как и я.

Ах да, похитители выделили мне спальное место. Довольно удобное. Но на полу. Рядом они поставили миску с молоком.

Сегодня снова безуспешно искала выход и, пробираясь через лабиринт строений и нагромождений, я опять оказалась на краю обрыва. Прыгать вниз опасно, идти обратно – нет больше сил. И вот, униженно, от безысходности, я зову великана сама. Великан стремительно подхватывает меня с края и прижимает к груди.

В отличие от меня, шерсти он почти лишён. Некоторые части своего уязвимо-голого тела он прикрывает тканью, похожей на тряпку, которой устлана моя лежанка. Даже пахнут они одинаково. Несколько секунд борюсь с собой и кладу голову на тёплую грудь великана. Страх уменьшается. Он, конечно, всё равно остаётся, но теперь сквозь него проступает слабое чувство защищённости.

Я такая маленькая, что великан может раздавить меня одной рукой, но он почему-то этого не делает. Не обращая внимания на то, что я вонзила ему в руку когти, он смотрит на меня сверху с искренней нежностью, гладит по шерсти и называет по имени – подумать только, они дали мне имя. Наверное, чтобы не я одна могла звать их на помощь, но и они – меня. Улыбаться я не способна, а потому отвечаю тихим мурчанием.