Похищенный драконом

Глава 1

Найдите мне человека, который говорит, что болеть — неприятно. Как я хочу посмотреть ему в его бессовестные глаза.

Конечно, речь идет не о таких болезнях как грипп или ОРЗ, когда твоя температура выше тридцати восьми градусов, и ты пьешь кучу неприятных и горьких таблеток, да еще лежишь и замерзаешь.

Гораздо приятнее легкая простуда, когда градусник показывает не выше тридцати семи, и только редко раздражает слегка саднящее горло. Когда твоя бабушка, квохча, как курица-наседка, носится вокруг тебя с всевозможными чаями и вкусностями, а мама строго говорит: «Сегодня ты никуда не пойдешь!» — будто это тебя расстраивает.

Потом ты весь день валяешься под одеялом, ешь вкусности вроде пирога или открытого, специально для тебя, малинового варенья, играешь в компьютер, и никто не может тебе сказать, что пора выключать все игры, вспоминаешь про своих одноклассников, которые, возможно, сейчас пишут контрольную по математике.

Короче говоря, лепота!

Но, увы, с моим здоровьем, как у моего учителя русского языка, о таком можно было только мечтать. И мама, и бабушка уже давно просекли мои махинации с градусником, когда я нагревал его, прикладывая к лампе, и любые попытки саботажа по поводу моего здоровья выкапывались с корнем.

Так что, сегодня, когда я сидел на большой перемене в школьной столовой, я мог только размышлять о придуманном мною несколько минут назад парадоксом, который терзал мой мозг уже пять минут…

***

«Чем больше сыра, тем больше дырок».

Утверждение, с какой стороны не посмотришь, аксиома, так сказать.

Я повертел бутерброд с сыром в руках. Сыр по краям немного оплавился и покрылся капельками жира.

Но ведь тогда, чем больше дырок, тем меньше сыра?

Тоже не поспоришь.

Значит, получается, чем больше сыра — тем меньше сыра?

— Эй, ты что, уснул?

Кто-то больно пихнул меня в плечо. Этим зловредным «кто-то» был не кто иной, как мой друг — здоровый не по годам детина с соломенными волосами и нездешним именем Алекс.

 — Все ясно! — сказал я, пихнув друга в ответ. — Сыр — это фрактал!

 — Э… Что? - удивился Алекс.

 — Да так, ничего… — вздохнул я, откладывая бутерброд, в очередной раз придя к выводу, что мир полон загадок.

 — Не будешь? — спросил друг.

— Ешь, — ответил я, — и куда в тебя только лезет? ..

Пока мой друг с огромной скоростью поедал лакомство, я наблюдал за стайкой воробьев, дерущихся за кусок хлеба, раскрошенного на подоконнике.

Собственная жизнь мне казалась скучной и беспросветной.

Виной тому была не отвратительная погода, уже неделю не выпускавшая солнце. И даже не школа и уроки, особенно математика, которая ждала меня на следующем уроке. Даже не физиономия Алекса, похожая на морду хомяка.

Жизнь была просто скучной и беспросветной. Без всяких причин и объяснений.

Вы, наверное, скажете, что депрессия для подростка лет четырнадцати-пятнадцати — нормально. Особенно когда школьный доктор прописал мне антидепрессанты. Но ведь понятно, что верить школьному доктору все равно, что положить голову в пасть крокодила и попросить не кусаться.

Откинувшись на спинку стула, Алекс сыто погладил свой живот.

 — Спасибо тебе, ты спас меня от голодной смерти.

Так и хотелось говорить на тему его физиономии и ее риска лопнуть от такого «голодания», но я сдержался.

В нашу школу Алекс перевелся несколько месяцев назад. Всю свою жизнь, по крайней мере, пока он помнит, он жил в Америке, в Нью-Йорке. Там он изучал русский язык и поэтому мог говорить на русском без всякого акцента. Он совершенно неадекватного для российских школьников поведения. Чем отвратил от себя почти всех одноклассников, за исключением меня и горстки флегматичных ботаников.

Но вообще, я всегда славился выбором друзей.

Взять например Андрея Ласкина, который имел обыкновение на переменах вести раскопки в собственных ушах и утверждал, что еще в детстве пришельцы вмонтировали ему в голову нано-роботов, поэтому его уши так часто чешутся, а сера имеет необычный цвет.

Но вернемся к Алексу, чью фамилию я не смог запомнить.

Рядом с ним я чувствовал себя владельцем огромного, добродушного и не слишком умного пса, что приносило странное удовольствие. Я даже начал подумывать о приобретении ошейника и резиновой косточки… Пока что за искреннее щенячье обожание приходилось расплачиваться бутербродами с сыром и булочками с маком.

Сначала он вообще принял меня за девчонку, как и другие новички в моей школе. Конечно, ведь с моей одеждой так легко ошибиться кто я.

Может быть, я мог бы рассказать и о себе, но не вижу в этом никакого смысла. Две минуты повествования о веренице однообразных дней, о школе, ни единой молекулой не отличающейся от тысяч подобных, зачем-то обожающих меня родителях и толстом коте Рыжеусе — и вы просто бездарно захрапите.