Поймать ведьму

Вся книга целиком

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРОЛОГ
 
Ветер бросил горсть листьев мне в лицо, дунул холодным влажным воздухом, пробрался под борта пальто, проникая, казалось, в саму душу. Дыхание  вырвалось из груди, облачком поднимаясь вверх. Осень. Снова осень.
 
Как это всегда  бывает, все снова вернулось на круги своя. Иногда мне даже начинало казаться, что ничего на самом деле не было. Но боль, затаившаяся где-то глубоко внутри, не давала обмануться. «Было!» – кричала она, и только боги знают, чего мне стоило это показное равнодушие в наши редкие встречи с ней или с ее драконом.
Черт! Даже оставшись наедине с собой, я не смог бы ответить на вопрос любил ли ее на самом деле. Была ли она той самой для меня. Но в редкие моменты, когда позволял себе забыться в алкогольном тумане, я то и дело начинал мысленно строить многоходовые комбинации мести удачливому ублюдку-дракону. Ведь он сумел то, что не удалось мне: он полюбил. Замыслы были гениальными, но им никогда не суждено было сбыться: на за что на свете я не стал бы  вредить так тяжело доставшемуся ей счастью.
И ведь ничего особенного в ней не было. Маленькая, худенькая, как тростиночка, мне вечно хотелось ее накормить. Потерявшаяся раяна, и вот это было нонсенсом. Да еще то, что она превращалась в смешного крохотного дракончика. Помню, сколько мне пришлось приложить усилий, чтобы не расхохотаться, впервые увидев ее во второй ипостаси. 
Да, смешная симпатичная девчонка. Я сообщил Его Величеству о бесхозной раяне, получил приказ приглядывать за ней. Вот только с каждым днем я стал привязываться к ней    все больше и больше, узнавая ее и восхищаясь. Она разбудила во мне азарт, зацепила за потаенные струны души, разворошила желания. А затем темные похитили ее, и это стало началом конца.
Как давно это было и как недавно. Сколько лет уже прошло? Сто? Сто лет? Да. Император сменился на троне, на монетах блистает гордый профиль его сына-художника. Он носит парадный мундир и корону, принимает почести и устраивает приемы, посещает балы, устраивает турниры и едва ли не ежедневно меняет любовниц, отчаянно гоня от себя мысли о смертях и разрушениях, из-за глупого указа «О ведьмах». Вот, собственно, и все его обязанности.
Мне же, волею предыдущего императора и вождя дейеримов, скрепивших союз нерушимым магическим договором, дарована участь серого кардинала. Именно я пылюсь в душном кабинете, распутывая очередной заговор, именно мой голос последний в любом политическом вопросе, именно я разгребаю все то дерьмо, что неизменно сыплется на голову, учитывая как необъятна наша империя Калахару.  
  Я все так же у подножия трона, как и сто лет назад – твердыня и опора. Стальной кулак – стальное сердце. Кровоточащее временами сердце. 

ГЛАВА 1
 
Ветви елей ласково касались моей макушки, поглаживали длинными пальцами, скрипели разными голосами, делясь своими радостями и печалями. Заплечная клеть была полна корешков, веточек и листиков, которым вскоре суждено было превратиться в целебные зелья, сильнодействующие яды, а то и в маг-препараты. Хороший улов сегодня.
Я остановилась неподалеку от своей избушки и прислушалась, вдохнув полной грудью воздух, зашептала:
– Лес-лес, ты все видишь и знаешь, что у корней твоих и у крон вековых. Все ли спокойно?
«Спокойно», – прошелестела в ответ непотревоженная путниками трава. «Спокойно», – подтвердил огромный древний дуб, в корнях которого и расположилось мое жилище.
«Вот и хорошо», – кивнула я и поспешила домой. Работы невпроворот.
Приветливо замекала гуляющая где ей захочется коза Вешка, словно по команде со всех близ растущих кустов под ноги бросились куры, мотнул головой небольшой дворняга-пес Байри. Вот такая она – жизнь лесной ведьмы.
– Сейчас! Сейчас всех покормлю! Прямо-таки  несчастные какие. Словно и не вам утром до отвала корма было оставлено.
Я часто разговаривала в голос сама с собой вот так, как сейчас. Или с животными. А еще с лесом, с духами, с элементалями и сущностями природы иногда. И никто другой не сумел бы расслышать, распознать ответ. А я могла! Потому и ведьма. Н-да, а ведь не так давно нас на кострах жгли да камнями забрасывали. И кто жег? Маги!
Бред? Да не скажите! Темные времена были. Темные, тяжелые и опасные.
 
Оно-то как вышло. Более столетия назад в наш мир проник Черный бог со своими созданиями – дейеримами. Много лет между империей и незваными гостями шла кровопролитная война. Сам бог был назван злом во плоти, а его создания – врагами всего живого и разумного. В том противостоянии никто не мог одержать победу, теряя самых лучших и сильных воинов, а соседние страны лишь потирали руки – ослабленная империя была им более чем выгодна.
Никто не знает, чем бы все закончилось, но прежний император сумел таки подписать со вчерашними врагами мирный договор, перекроив ход истории. Такого не ожидал никто. И, возможно, все бы постепенно наладилось, но к власти пришел его сын и стал переделывать империю под себя.
Вот только простые жители к миру с нелюдями были совсем не готовы. В их умах крепко засело, что дейеримы – враги, а то, что соседние страны только и ждут, чтобы напасть, никто и заморачиваться не стал. Появились бунтующие лорды, собирающие свои армии и желающие урвать кусок побогаче. Селяне срывались с нажитых мест, стремясь найти место потише. Едва ли не на каждой дороге орудовали банды отморозков. Империя погрузилась в хаос.
 Словно этого было мало, драконы, эльфы, гномы и прочие нелюди, боясь усиленной новыми союзниками империи, решили объединиться против Калахару и напасть скопом.

В те темные времена ведьмы в силу вошли. Много их стало, как никогда, хоть на одну ведьму больше двадцати магов приходилось, но все же. А учитывая то, что на сотню-другую женщин едва один ведьмак рождается, получилось, что вся власть в женских руках сосредотачивается. Кому это понравится? Вот и магам тоже к душе не пришлось. Они-то силу из окружающего мира насильно отнимают и в себя  закачивают, кружева плетут, словами и жестами себе помогая, да неволят теми кружевами и природу, и других. А ведьма слушает да в-е-д-а-е-т. В знании ее сила.
Собрались маги, посовещались да наплели императору с три короба: мол, в болезнях твоих и невзгодах, в войнах и эпидемиях ведьмы виноваты. И жена твоя ведьма. Император дураком не был, но жену не любил. Молодки хотелось, а желательно и не одной, да только брак магический измен не предполагает. А еще нужен был козел отпущения, чтобы гнев народный в нужное русло направить да имя свое обелить.
 Так императрица была объявлена черной ведьмой и сожжена на костре. А вслед за ней полетели головы слишком гордых, сильных и считавших себя независимыми женщин. И все бы ничего, на том бы история и закончилась, но только когда на своей территории во время сумятицы любой начальник – и царь, и бог, а о наведении хоть подобия порядка не стоит и мечтать, даже вчерашний святой ожесточится да боль свою и ярость выплеснет на того, кто под руку попадется.
Вот и вышло… Не хочешь быть любовницей лорда? На костер. Подчиняться самодуру-градоправителю? Камнями забьем. Не так посмотрела, не достаточно низко поклонилась, вовремя мошну очередному царьку не пополнила кровно заработанными… Плетей, да побольше. Чтобы ни ходить, ни говорить с месяц не могла, а лучше и вовсе издохла.  
Те времена научили и осторожности, и скрытности, и недоверию, оставив боль и обиду в сердце. Память, выжженную кровавыми бороздами от плетей на спине. Ведь мы всегда помогали простому люду. Корова ли заболела или ребенок малый? Целителя днем с огнем не сыщешь, врач со своими пилюлями бессилен, а ведьма – вот она, рядом. Но никто не заступился. Никто. Даже те, кто сами в расправах не участвовали, молчали, опускали головы и отводили взгляды. А некоторые и злорадствовали.
Помню. Все помню.
Со временем жизнь наладилась. Стальной кулак императора, сильнейший и страшнейший в своей жестокости лорд ДеШарк вместе с верными воинами прошелся раскаленным ножом по гнойным ранам империи, вырезая зараженные участки и уничтожая скверну подчистую. Навел порядок. Сменил, где нужно было, представительную власть. Только вот до народных суеверий и необоснованной жестокости ему дела не было. Что магу до ведьм?
Образованные имперцы, которых после смутных времен осталось совсем мало, знают, что Проклятые земли, ставшие в итоге жилищем для Черного бога, создал возомнивший себя всемогущим маг. Вот только историю пишут победители: и этот грех в народной молве приписали ведьмам. Как и лесные пожары, что изредка случались тогда, но все чаще с тех пор, как ведьм, почитай, и не осталось. Как и землетрясения. И мор,потому  что не было кому его остановить. И голод.
Вот только чем меньше становилось ведьм, тем тревожнее лаяли псы ночью. Тем пронзительнее оплакивали лето иволги. Тем чаще кричали во сне младенцы. И вот тогда, в тот момент, когда чаша равновесия в центральном храме качнулась особенно сильно, рассыпая черный и белый песок по полу, только тогда и очнулись храмовники: заголосили, привлекая внимание. Задумались, очнувшись маги, и отозвали свои указы. И  притихли нанятые глашатаи, подбивающие своими речами народ на зверства, на площадях. Скрылись в свои тени серые безликие убийцы. Перекрылся денежный поток для лихих людей, желающих поживиться. Но этого было мало: маятник оказался расшатан слишком сильно, остановить его можно было, лишь жестоко наказывая любого, кто посягнул бы на ведьму. А защитника у них не нашлось.
Столько грязи было в те времена вылито на ведьм, так задурили простому люду голову, что суеверные селяне до сих пор помнят, из уст в уста, из поколения в поколение передают, но помнят. «Ведьма!» – зло шепчут вослед, красуясь друг перед другом. Но в час беды бегут к одинокой лесной избушке за помощью.
В городах, говорят, с этим строже. Там, согласно указу императора, ведьмам должен был быть почет, если вдруг реши хоть одна из нас в подобное место по дурости заглянуть. Дошло, наконец, и до власть имущих, к чему дело идет. Да поздно уже – нет им веры. И не будет, потому что некому стало той верой проникаться.
А ведь ведунья ни за что не смогла бы сотворить ничего подобного Проклятым землям. Как можно причинить боль природе, слыша как она страдает? Как можно не помочь младенцу с чистой душой и глазами, в которых еще видно отблески райских кущ? Все с ног на голову перевернули.
Печаль.
Сколько крови пролито с тех пор? И сколько еще ее нужно, чтобы смыть то, что уже натворили? В слезах матерей, похоронивших своих детей, можно было бы утопить всех магов, причастных к  геноциду. Но боги с ними – время все расставит по своим местам. А я…
А что я? Ведьма себе да и ведьма. Одна из последних и уж точно сильнейшая. Чувствуем мы друг друга с тех пор, как нас всего с  десяток и осталось. Рождаются детки с даром. Изредка, но никогда в городах. Только чем глуше деревенька, чем  сильнее связь жителей с природой, тем больше шанс, что там  родится ребенок с даром. Каждый год рождаются, только родители их готовы дите родное бить и наказывать, запирая дар, лишь бы ведьмой никто не назвал кровиночку. Так искра и умирает.
Уйдет в мир иной последняя ведьма – покинет наш мир последний ведающий страж природы, столб равновесий. Откроются настежь врата, запирающие наш мир – придут новые боги, чтобы уничтожить старых и все их наследие.
 
***
Я уменьшила язычок пламени на горелке, поднесла прогретую пробирку к глазам и довольно поцокала языком. Красота! Цвет-то какой получился, просто загляденье: в абсолютно черной массе то и дело вспыхивали бирюзовые, розовые и золотые искры. Казалось, словно рассматриваешь ночное небо. 
Подождав, пока ценное алхимическое вещество остынет, аккуратно процедила, перелила в колбочку и плотно закупорила крышкой. Тут же приделала язычок и подписала. Пройдя еще на этаж ниже, поставила ношу на полочку к десятку таких же пузатых колб, позволив себе минутку любования: удачно в этот раз за травами я сходила-то! Теперь запас зелья у меня имеется на любой случай, никакая зима не страшна!
Довольно покивав головой, вернулась в свою маленькую лабораторию и тщательно все убрала, перекрыла воздуховод в эту комнату, наоборот, усилив тягу в кладовую: там всегда должно быть сухо и тепло. По узкой скрипучей лесенке поднялась в крохотный коридорчик, из которого было два выхода: в кухню, а из нее в сени и на улицу, и в спаленку, в которой всей мебели, что кровать узкая да шкаф крохотный и было.
Повернула в кухню, приветливо улыбнувшись домовому  – деду Деяну. Какой он молодец: и в горниле печи огонь горит, и в печурках грибы да травы для просушки разложены, и в подпечье дров наносил. Когда только успел?
– Здрав будь, дедушка. Помощь нужна?
– Эх, сорока! Тебе бы все шутить! Все работаешь: то в своей лаб-хо-ра-то-ри-и, то по Лесу мотаешься, то дуракам из поселков помогаешь. И так уже одни кожа да кости, от подростка  не отличишь, а все на месте не сидится. – Нахмурил в притворном гневе кустистые брови, что я притворно за сердце схватилась, стараясь не улыбаться. – За стол садись, егоза! Смотреть на твои мосла больно!
Спустя несколько мгновений, передом мной уже высилась целая гора снеди, да и сам домовой за стол присел.
– Что делать думаешь сегодня, ведьма? Снова за травами пойдешь? Меня леший к себе в гости звал, но тебя ж саму не бросишь, иначе так и будешь одними сухарями питаться.
Я, пожав плечами, послала деду благодарную улыбку.
– Ну, куда мне до печи становиться – только позориться. Так вкусно все равно никогда не получится!
Дед Деян, довольный похвалой, покивал головой и скупо улыбнулся.
– Так что делать-то будешь?
– За травами не пойду – устала. А вот по угодьям пробегусь: мало ли какому зверью помощь нужна.
На том и порешили.