Покой мне только снится, или Не отрекаются любя

Глава 1

Люблю любить, любимой быть, любовью укрываться.

Проблема в том, что на двоих мне трудно разорваться.

Четвертый сон Маруси Климовой

Стою на своей кухне. Босая, глубоко беременная и с годовалым ребенком на руках.

За окном глубокая осень, все скрыла пелена дождя. На плите в высокой пятилитровой кастрюле бухтит суп, в толстостенном казане томится овощное рагу и жарится вонючая мойва на огромной сковородке. На столе, прикрытое махровым полотенцем, в миске подходит тесто на пироги с капустой.

Я бегаю туда-сюда и пытаюсь приготовить семье ужин.

Поодаль маячат Филлипэ и Эмилио с детьми чуть постарше у себя на шеях, и оба активно делают вид, что они не при делах, стирая с маек красочное детское питание. Под ногами у меня крутится толпа мальчишек с разноцветными глазами, сиреневыми и темно-кобальтовыми. Сыновья в возрасте от четырех до восьми цепляются за подол юбки и канючат:

- Ма-ам, а ма-ам! Хотим есть!

Ощущение постоянного, непроходящего дурдома, из которого вытягивает внезапный телефонный звонок.

- Алё, - подняла я трубку, мгновенно измазавшись в манной каше.

- Климова? – раздался на том конце строгий женский голос.

- Да, - коротко ответила я, вытирая руку вафельным кухонным полотенцем и поудобнее перехватывая играющегося моим рукавом ребенка.

- Хочу вам сообщить, - фальшиво вздыхает женщина, – что в детском саду вашего района свободные места появятся только в две тысяча тридцать втором году. – Издевательски: - Хотите записаться?

Я обвела безумным взглядом кухню, отдельно задержавшись на мужчинах с кровожадным намерением показать, что хорошим ножом можно не только шинковать капусту. Рявкнула:

- ХОЧУ!!! ХОЧУ!!!

***

- Дорогая, - сильные руки ласково сжали грудь, – если хочешь, зачем кричишь? Достаточно просто попросить…

- Прошу, - завертелась я на тесном ложе. – Отвали!

Чтобы отогнать шокирующие воспоминания о сновидении, я потрясла головой. Не помогло. Орущие и галдящие мальчуганы так и стояли перед глазами.

- Тебе что-то приснилось? – догадался Эмилио, удерживая меня от падения.

- Да, - не стала отпираться, – семеро детей!

- Чьих? – опешил Филлипэ, потирая свой аристократический, пострадавший от лунатичного феминизма нос. Со своими точеными скулами и высоким лбом синеглазый мог бы казаться писаным красавцем, если бы временами не ожесточенное угрюмое выражение лица, придающее Филу пугающую суровость.

- Моих! - рявкнула я. – То есть ваших! То есть наших! Но семеро!

- Так это же хорошо, - обрадовался оптимистичный Эмо.

Вот уж кто у нас настоящий красавчик с безоблачным настроением! И сиреневые глазки только освежают это впечатление легкомысленной приязни.

Эмилио обеспокоенно переспросил:

- А почему так мало?

- Кому мало? – нахмурилась я, начиная медленно звереть. Просто на меня нахождение внутри маленькой тесной каюты всегда влияло крайне отрицательно. Море люблю только под водой, и то – если я в акваланге. А если сверху – то не взаперти.

- Нам, - посмотрел он на меня как на умалишенную. – Дети – это хорошо.

- Так их семеро, - подозрительно сощурилась я, пытаясь понять – он шутит или издевается?

- Так это ж на двоих, - широко улыбаясь, наивно попытался утешить меня Филлипэ.

- Это, - вперила я в него злобный взгляд, – на меня одну! Поскольку для вас дурное дело - нехитрое!

- Почему «нехитрое»? – возмутился Эмилио. – Ребенка же нужно зачать…

- Выносить, родить и вырастить, - закончила я за него, пылая праведным гневом. – И все, кроме первого пункта, падает на хрупкие плечи женщины!

- Мы можем помочь, - легкомысленно проникся моментом синеглазый.

- В каком из пунктов? – деловито осведомилась я, успокаиваясь и переставая отбиваться. Поскольку мужчины так явно озаботились проблемой деторождения, что забыли, с чего этот процесс начинается. Собственно, мне это было на руку, или, вернее, на другую часть тела. – В смысле - родить или выносить?

- В смысле - вырастить, - поправил меня Эмилио. – Ну, еще можем носить тебя на руках всю беременность.

- Вместе с токсикозом? – фыркнула я, наливаясь черным ядом. – Не надорветесь?

- А что это такое? – наивно поинтересовался Филлипэ.

Я изобразила в лицах. Мужчины замерли, переглянулись и быстро сказали:

- Ну, ты тут отдохни, - одновременно соскакивая с кровати. – А мы пока пойдем свои дела сделаем…

- Да? – широко открыла я глаза. – И без секса?

- Все потом, - пообещали мне эти два гаврика и умелись на палубу. Наверное, на звезды решили полюбоваться.

Меня это полностью устраивало. Я блаженно вытянулась на узкой корабельной койке и закрыла глаза. Кайф!

Проснулась от ощущения, что токсикоз начался гораздо раньше, чем планировался. К тому же, как только я открыла глаза, чтобы выяснить, каким образом небеременная женщина может испытывать подобные ощущения, как меня немедленно уронило с койки и начало швырять по кубрику от стенки до стенки.

- Да что же это такое! – возмущалась я, пытаясь хоть каким-то образом обрести покой и цепляясь за все, что попадалось под руки. Но когда на меня чудом едва не наехал громадный обшарпанный сундук, исполняющий роль шкафа, поняла, что покой может быть и вечным, и заверещала не своим голосом.

- Маруся! – ворвались в помещение мужчины и устремились к постели. Конечно, ведь я могу быть только там. Голая, глупая и готовая! – Ты где?!!

- Здесь, - простонала я, удерживая от слишком тесного знакомства сундук, который мечтал слиться со мной в экстазе.

Меня нашли и мгновенно освободили от мебели и от остатков совести, уверенно заявив:

- Стоит тебя только оставить одну, как ты тут же находишь приключения!

- Планида у меня такая, - повинилась я, судорожно уцепившись за крепкую шею Филлипэ и бдительно следя за прыгающим сзади Эмилио. Причем прыгал он вместе с оголодавшим по приличному человеческому обществу здоровенным сундуком. – Но была бы у меня другая судьба - фиг бы вы меня здесь видели!