Покровитель

ГЛАВА 1

Виталий

У кого-то день начинается с кофе, у кого-то - с душа, а у меня - с пятиминутки с самим с собой. Просыпаюсь я без будильника ровно в половину седьмого, ни минутой раньше, ни минутой позже. Мои биологические часы работают бесперебойно. Неважно, во сколько я лег спать и неважно, сколько часов проспал. Я давно не пользуюсь будильником и не смотрю на часы – я точно знаю который час. Каждый день, в течение шести лет, я лежу несколько минут в кровати и изучаю зеркальный потолок. Я смотрю себе в глаза. И каждый божий день задаюсь вопросом — зачем существую, на кой черт мне новый день?

Вы когда-нибудь задумывались, насколько скоротечно время? Оно несется на предельной скорости, без остановок и передышек, не давая нам возможности притормозить. А я бы все отдал, чтобы отмотать его назад и изменить всего лишь пять минут своей жизни. Каких-то чертовых пять минут, которые разделили мою жизнь на «до» и «после». «До» – я был совсем другим человеком, тем, кого уже давно нет, а «после» – от меня прежнего ничего осталось.

И вот лежу я, смотрю на небритого мужика в большой кровати и пытаюсь понять, зачем ему нужен это день. Все цели достигнуты, все враги уничтожены и похоронены, вершины покорены, так зачем кто-то свыше дал мне этот день?! Вопрос риторический, никто на него не ответит. Ухмыляюсь ублюдку в зеркало, беру с тумбы пистолет, и целюсь ему в лоб в зеркальном отражении.

- Когда-нибудь я тебя уничтожу, - нажимаю на курок, раздается характерный щелчок, но выстрела не следует... пистолет не заряжен. - Я дарю тебе новый день, попытайся найти в нем смысл.

Поднимаюсь с кровати, первым делом иду на кухню и выпиваю стакан минеральной воды. Парадокс в том, что, несмотря на то что я не вижу смысла в своем существовании, я веду здоровый образ жизни. Иду в зал, включаю новостной канал на плазме, висящей на белой стене, несколько минут смотрю на утренний город в панорамное окно, а потом встаю на беговую дорожку. Пробежка, несколько силовых упражнений, чтобы не потерять форму, турник и можно начинать день. Занятия с утра не утомляют, а наоборот бодрят.

Быстро принимаю душ, выхожу из кабины и смотрю на себя в зеркало. Я не бреюсь уже давно, прикрывая шрам щетиной. Нет, я не отращиваю бороду, просто оставляю аккуратную, четко очерченную щетину. Ненавижу этот шрам, и не потому что он портит мою внешность, а потому что напоминает о дне, который я и так никогда не забуду. Каждый раз, когда смотрю на себя в зеркало, эта уродливая полоса возвращает меня в персональный кошмар.

Прохожу в гардероб. Надеваю белье, белую рубашку, запонки, часы и выбираю на сегодняшний день серый костюм. Спускаюсь вниз в кухню, поскольку мой пентхаус занимает два этажа. В моем возрасте уже положено жить в особняке. У меня есть целый загородный комплекс, но жить в своем доме я не хочу – это тоже отголоски и страхи прошлого. Вопреки представлению обо мне окружающих – во мне живут страхи.

- Доброе утро, Екатерина Михайловна, - здороваюсь со своей домработницей, которая подает мне завтрак.

- Доброе, Виталий Андреевич, - кивает женщина, подавая на стойку кашу, отдельно - орехи и мед.

- Как ваши дела? - интересуюсь я, замечая, что женщина сегодня выглядит неважно.

- Давление ночью подскочило, - жалуется она. – Но уже все хорошо.

- Так зачем же вы вышли на работу? С завтраком я бы и сам справился.

- Ну да, если я буду отлеживаться, то и вовсе расклеюсь. Движение — это жизнь. Мне лучше, когда я чем-то занята. В моем возрасте, знаете, можно и слечь.

- В каком таком возрасте? Не были бы вы замужем, я бы не упустил такую хозяйку, - шучу я. Женщина всегда остается девочкой, сколько бы лет ей не было. Екатерина Михайловна улыбается и краснеет.

- Скажите тоже! – отмахивается она. - А вот вам на самом деле стоило бы завести в этом доме настоящую хозяйку, - забывается женщина. Не хочу ее обижать, поэтому игнорирую ее слова и набираю номер водителя, прося приготовить машину.

Елена

Просыпаюсь по будильнику и хочется разбить его к чертовой матери. Невыносимо хочется спать, чувствую себя уставшей, несмотря на то, что только проснулась. - Еще пять минут, еще немного... Нет! Нужно вставать! Откидываю со злостью одеяло и встаю с кровати.

Доброе утро, совсем недоброе, особенно если вспомнить, что сегодня платить за ипотеку, надо купить матери лекарства, отдать деньги сыну в школу на добровольно-принудительные взносы и от зарплаты ничего не остается. А до маминой пенсии еще две недели. Накидываю халат и начинаю думать о вечерней подработке. Кристина вроде что-то обещала. Надо сегодня ей напомнить. Черт! Еще и коммуналку надо заплатить, будь она неладна! Закрываю глаза, глубоко вдыхаю и иду в комнату будить сына.

- Андрюшка! Дюша! Подъем! Опоздаем! – сын отворачивается к стенке и накрывается одеялом. Сажусь на кровать и потихоньку стаскиваю одеяло с сына и щекочу его.

- Ну, мам! – хнычет Андрей. – Можно я не пойду сегодня в школу?

- Нет, нельзя! Что мы скажем твоей учительнице?

- Скажем, я заболел, - сын открывает глаза и смотрит на меня с надеждой. А мне и жалко сына, и понимаю, что я его балую. Не хватает Андрюшке мужского воспитания, мы с мамой слишком мягкие. Иногда хочется рыдать, когда он засматривается на чужих отцов. Андрею нужно общаться с мужчинами, чему-то учится у них, поэтому он постоянно смотрит боевики, и дружит с нашим соседом, пенсионером. Но папы в наше время редкость.

- Нет, Андрюша. Нельзя не ходить в школу среди недели... Давай ты не пойдешь в субботу? Там уроков мало и все незначительные.

- Обещаешь?

- Да, обещаю! А теперь вставай, умывайся, чисти зубы и одевайся, - указываю глазами на стул, где висит его форма, и иду в кухню готовить завтрак. Я не ем с утра, мне достаточно кофе со сливками, а вот ребенка надо кормить.

- Мам, ну зачем ты это делаешь?! – возмущаюсь я, когда застаю ее за приготовлением завтрака.