Польская сюита

Музей

Они впер­вые уви­делись в до­воль­но не­ожи­дан­ном для на­чала ро­ман­ти­чес­ких ис­то­рий мес­те. В му­зее. Ав­густи­на при­ходи­ла ту­да грус­тить и ду­мать. Иног­да вспо­минать. Она са­дилась на ни­зень­кий крас­ный ди­ван­чик нап­ро­тив ог­ромной кар­ти­ны в тя­желой по­золо­чен­ной ра­ме, при­над­ле­жащей кис­ти Фран­сиско Гойя и без­думно вгля­дыва­лась в чер­ты ка­толи­чес­ко­го свя­щен­ни­ка, от­го­няв­ше­го страш­ных и аб­сур­дных де­монов от пос­те­ли боль­но­го. Во вре­мя од­но­го из та­ких вот стран­ных вгля­дыва­ний её мяг­ко спро­сили от­ку­да-то сза­ди:

      — Лю­бите твор­чес­тво Гойи, пан­на?

      Ав­густи­на мед­ленно обер­ну­лась и с удив­ле­ни­ем воз­зри­лась на спра­шивав­ше­го, за­тем не­уве­рен­но кив­ну­ла.

      — Пра­во, я то­же, — вы­сокий муж­чи­на лет трид­ца­ти-трид­ца­ти пя­ти веж­ли­во улыб­нулся де­вуш­ке. — Не воз­ра­жа­ете, ес­ли я при­сяду?

      — Са­дитесь, ко­неч­но, — без­различ­но по­жала пле­чами Ав­густи­на и вер­ну­лась к раз­гля­дыва­нию тон­ких, сло­жен­ных в мо­лит­венном жес­те рук. Нез­на­комец, впро­чем, пос­ле­довал её при­меру и то­же пе­ревел взгляд на кар­ти­ну. Его свет­лые во­лосы па­дали на его ли­цо, зак­ры­вая се­ро-го­лубые гла­за от взгля­дов си­дящих ря­дом. Муж­чи­на сно­ва улы­бал­ся, но те­перь уже как-то от­вле­чен­но и, вер­но, че­му-то сво­ему, а по­тому не об­ра­щал на де­вуш­ку ни­како­го вни­мания. Так они про­сиде­ли с пять ми­нут, по­ка нек­то не от­вел взгляд от по­лот­на и обер­нулся к со­сед­ке.

      — Граф Да­ми­ан Ежи Ка­мин­ский-Де­лонг, — он скло­нил го­лову и про­тянул Ав­густи­не блед­ную ру­ку. — Рад зна­комс­тву.

      — Ав­густи­на Ве­ретин­ская. Вза­им­но, — де­вуш­ка кос­ну­лась его тон­ких, слов­но у му­зыкан­та, паль­цев, и муж­чи­на тут же при­жал её изящ­ную ру­ку к гу­бам.

      — Не сто­ило, — Ав­густи­на гус­то пок­расне­ла и трях­ну­ла го­ловой, от­че­го её ры­жие во­лосы чуть рас­тре­пались.

      — Дань веж­ли­вос­ти, пан­на, — граф Да­ми­ан улыб­нулся угол­ка­ми губ и бе­реж­но зап­ра­вил не­пос­лушную прядь ей за ухо. — На­де­юсь, не оби­дел.

      — Ни­чуть, — Ве­ретин­ская по­вела пле­чами, буд­то от­го­няя глу­пую ги­поте­зу. — Прос­то уди­вили.

      — Мои ма­неры и об­хожде­ние иног­да на­поми­на­ют лю­дям прош­лый, а то и по­зап­рошлый век, — Ка­мин­ский ти­хо рас­сме­ял­ся. — Бо­лее то­го, я сам иног­да чувс­твую се­бя не в сво­ей та­рел­ке из-за быс­тро­го тем­па ны­неш­них лет.

      — От­че­го же? — с лег­ким ин­те­ресом спро­сила Ав­густи­на, пы­та­ясь под­держать нем­но­го воз­вы­шен­ный и ка­кой-то ма­ловоз­можный в нор­маль­ной си­ту­ации раз­го­вор.

      — Мне слу­чалось чи­тать мно­го раз­ных книг о бы­лых вре­менах и тра­дици­ях, — Да­ми­ан Ежи улы­бал­ся чуть бо­лее ес­тес­твен­но. — Моя семья, к сло­ву, бы­ла край­не кон­серва­тив­на. Да­же че­рес­чур. В об­щем, вос­пи­тание ска­залось, пан­на Ве­ретин­ская.

      — Ав­густи­на, — на ав­то­мате поп­ра­вила де­вуш­ка. — Су­мели выр­вать­ся, зна­чит?

      — К со­жале­нию, не сов­сем так. Де­ло в том, что моя те­туш­ка, ме­ня вы­рас­тившая, умер­ла нес­коль­ко лет на­зад, — гла­за гра­фа на мгно­вение по­тус­кне­ли, в них по­каза­лась грусть.

      — Прос­ти­те, пан Ка­мин­ский-Де­лонг, — де­вуш­ка по­тупи­ла ла­зур­ный взгляд и ус­ты­дилась сво­его воп­ро­са. — Я не хо­тела за­деть вас.

      — Вам не за что из­ви­нять­ся, вы ведь не зна­ете по­ложе­ния дел в мо­ей жиз­ни, — Ка­мин­ский вновь явил ей свою сдер­жанную мяг­кую улыб­ку. — Я не дол­жен был пе­рево­дить наш чу­дес­ный раз­го­вор в та­кое рус­ло. Мо­жет, об­су­дим ис­кусс­тво и его про­яв­ле­ния? Что вы пред­по­чита­ете? Те­атр, ки­нема­тог­раф?

      — Кни­ги, — прос­то от­ве­тила де­вуш­ка. — В те­ат­ре бы­ваю ред­ко, лишь в ком­па­нии под­руг, в ки­но ма­ло дос­той­но­го. А кни­ги… кни­ги всег­да под ру­кой и ред­ко об­ма­ныва­ют мои ожи­дания.

      — Я с ва­ми сог­ла­сен, Ав­густи­на, — кив­нул Да­ми­ан. — Я то­же пред­по­читаю ру­копис­ные тру­ды ав­то­ров прош­лых вре­мен об­щес­тву лю­дей и дви­жущих­ся кар­тин. Кни­гам я мо­гу хоть сколь­ко-то до­верить­ся и по­верить. С людь­ми же я скры­тен и по­доз­ри­телен. В ос­новном.

      — Мо­гу я, в та­ком слу­чае, счи­тать наш раз­го­вор ис­клю­чени­ем? — уточ­ни­ла Ве­ретин­ская, ог­ля­дывая тон­кие, арис­токра­тичес­кие чер­ты ли­ца но­вого зна­комо­го.

      — Ес­ли вам так угод­но, — он под­нялся и га­лан­тно про­тянул ей ру­ку. — Вы зна­ете, тут ста­новит­ся как-то тос­кли­во. Пред­ла­гаю про­дол­жить на­шу оча­рова­тель­ную бе­седу в пар­ке.

      Со­весть Ав­густи­ны и стран­ное оча­рова­ние гра­фа прос­то не да­ли де­вуш­ке от­ка­зать­ся от столь за­ман­чи­вого пред­ло­жения.