Полукровка ( Часть первая)

Глава 1.

  Глава 1

   Выбиваясь из последних сил, я упорно ползла по еле заметной тропинке к домику ведьмы. Только она могла мне помочь – если я не умру раньше, так и не добравшись до места обитания отшельницы.

   Кто я? Я та, которой быть не может. Я – полукровка. Оборотень и маг.

   Такого в нашем мире не было давным-давно, так говорит моя учительница, мой друг, моя сестра и моя вторая мать – ведьма, что заменила мне всех. Та, в ком я сейчас так нуждаюсь. Оборотни не имеют магии и не могут колдовать. Именно за это они, мягко говоря, и не любят человеческих магов, хоть и вынуждены пользоваться их услугами, очень недешевыми к слову. В свою очередь маги едва терпят оборотней – за то, что те могут оборачиваться. Учитывая регенерацию двуликих, их очень трудно убить, они прекрасные воины – сильные, быстрые, выносливые. С незапамятных времен идет негласная война между “лесным народом” и колдунами. Вражда, которая унесла уже немало жизней, что с одной, что с другой стороны.

   Раньше, будучи маленькой, я считала себя двуликой, ничем не отличающейся от своих соплеменников, за одним исключением: я была самым слабым существом среди себе подобных. Моя мать – оборотень-рысь, рыжая с серым, со смешными кисточками на ушах и веселым легким характером. Отец – большой, свирепый, черный альфа-волк, вожак нашей стаи.

   С самого раннего детства я знала: отец меня не любит, скорее даже ненавидит. Сколько же мне перепало наказаний и трепок за то, за что моих младших сестер и брата не то что подвергали наказанию, а даже хвалили! Тычки и затрещины, грубые окрики и вечно недовольный взгляд главы семьи в мою сторону, на любое мое действие вынуждали ниже склонять голову, пряча в глазах боль, непонимание и обиду.

   Все детство я обслуживала нашу семью, словно прислуга в чужом доме. Нянчилась с младшенькими, убирала, помогала кухарке на кухне, возилась в огороде и присматривала за хозяйством, но несмотря на все старания, мною были вечно недовольны, ругая за криворукость и несносный характер. За лень и недостаточное почитание родителей.

   Мама не заступалась, из-за чего мне казалось, что она стыдится меня – этого ужасного ребенка – глупого, страшненького и неуклюжего. Я еще помнила время, когда она укачивала меня на своих руках, пела колыбельную и тихонечко целовала меня перед сном. За что, почему она так изменила ко мне отношение, я не знала, но очень старалась быть всем полезной, хотя внутри меня все и сжималось от горечи.

   Младшие подросли и переняли отцовское отношение ко мне, а ведь я их очень любила, утешала, когда они плакали, вытирала им носы и рассказывала сказки... Стая же относилась ко мне… равнодушно: меня словно и не было, никто не обращал на меня внимания, никто ни разу не улыбнулся мне, не заговорил.

  В тринадцать лет я не смогла обернуться, после чего жизнь моя в стае стала еще ужасней. Все время ловила насмешливые взгляды соседей, даже дети смеялись мне вслед, а иногда и швыряли комки грязи в спину. Да, в нашей стае, как и у всех оборотней, ценилась сила, и поэтому слабым было очень трудно – им не было здесь достойного места. Их никто не держал, их голос не имел силы, им доставалась самая грязная и трудная работа, им тяжело было найти пару. На зов слабого оборотня не откликались самки, на запах слабой двуликой не велись потенциальные женихи.

  А я была слабой, очень худенькой, хрупкой, у меня не было даже регенерации оборотней и синяки и переломы заживали очень медленно. Мои сестры и брат, играя со мной, иногда ломали мне кости, не соизмеряя свою силу, да и удары отца часто заканчивались травмами.

  Даже внешностью я отличалась от всех: у меня были золотистые, спускающиеся ниже спины вьющиеся волосы, которые я всегда прятала, сворачивая в узел и покрывая платком. Но сильнее всего отличали меня от прочих членов стаи глаза – большие, темно-голубые. Ни у кого в стае не было таких глаз: были желтые, карие, зеленые, черные, как у моего отца, но темно-голубых я никогда и ни у кого не видела. По единодушному мнению всей стаи я была уродом.

  Тогда же, в мои тринадцать лет, старшие подростки как-то раз попытались меня поймать. Что у них было на уме – не знаю, но явно ничего хорошего. Сумев каким-то чудом убежать от разъяренных и возбужденных погоней мальчишек, я заблудилась в лесу. Оборотни не могут, просто не могут не найти дороги домой – я же шла по лесу, размазывала по щекам слезы боли и обиды и понимала, что понятия не имею, где я и куда иду.

   Голова кружилась, от пережитого ужаса меня трясло и тошнило. Все тело было в синяках, губы кровоточили и болели: парни не церемонились со мной, и мне пару раз крепко перепало по лицу, ведь отбиваясь, я умудрилась очень болезненно укусить самого главного из них, того, кто пытался удержать меня и повалить на землю.

   Это был очень сильный юный перевертыш со вспыльчивым и мстительным характером, будущий вожак стаи и нынешний предводитель подростков. Он часто смотрел на меня, когда я возилась в огороде или ходила за водой. Я дико боялась его с самых детских лет, от его взглядов у меня внутри все сжималось от ужаса.

   Рас, так звали этого оборотня, был красив грубой жесткой красотой: правильные рубленые черты лица, твердые, всегда сжатые губы, черные глаза с жестоким насмешливым взглядом. Высокий для своих лет, мускулистый, с длинными, сильными руками – он производил на меня ужасающее впечатление. Последнее время он часто попадался мне на глаза и всегда находил повод сказать мне что-нибудь обидное.

  “Значит и правда я никчемный оборотень, совершенно правы мои родные, что ненавидят меня. Лучше бы мне умереть”

   С такими мыслями я добрела до какой-то поляны и рухнула на траву. Закрыв глаза я, как бы это смешно ни звучало, ждала смерти. Вдруг какой-нибудь хищник переборет свой страх перед маленькой никчемной оборотницей и закончит мои мучения?

   Там меня и нашла ведьма. Молодая, с черными огромными, глубокими, завораживающими и затягивающими куда-то в таинственную глубь глазами, с роскошными вьющимися волосами до середины спины, стройная, среднего роста и глубоким низким, очень красивым голосом, она выглядела так потрясающе, что я, забыв обо всем, жадно смотрела на нее, перестав плакать.