Полюбить с закрытыми глазами

1 глава

— Ма-ам. Да не переживай ты так. Всё будет хорошо!

Мама ничего не отвечает, только ещё больше хмурится.

— Мам, ну мне нужно было отказаться? — говорю немного с обидой в голосе. — Ты же не можешь не понимать, какой это шанс для меня!

— Могла бы и посоветоваться, — с нервозностью в голосе парирует она.

— Там всё решалось в последний момент, — нагло вру. Не люблю врать маме, и сейчас сгрызаю себя за это. — Мне крупно повезло, что Мирошнеченко не было на месте. Если бы ректор присутствовал, он бы продвинул одного из своих любимчиков. Либо сына губернатора, либо Дашеньку свою любимую. И никто бы даже не посмотрел, что они ни разу сессию самостоятельно не сдали. Везде за них Пётр Степанович просит.

— Ну за них как раз понятно, почему просят. Сын губернатора, это же дополнительное финансирование, а вот Дарья, — сделав акцент на имени моей одногруппницы, мама кривит губы в брезгливой ухмылке. — Эта девица никем не брезгует: ни старым, ни малым! А вот ты каким боком-то? — родительница смотрит исподлобья с подозрением.

— У меня высший балл на прошедшей олимпиаде, между прочим, — и снова говорю с обидой в голосе. — И не ректор меня выдвинул, ты же знаешь!

— И что теперь? Мм? По математике тебе равных нет, не спорю, а остальные предметы?

Ничего не отвечаю, потому как нечего! По остальным предметам у меня тоже неплохо. Я бы сказала даже очень неплохо!

Но мама отказывается понимать, почему иногда случаются четверки, и что я не чёртов гений, в конце концов, и у меня есть свои пределы возможностей.

Помню, как больную, с температурой тридцать семь и девять, мама всё же заставила меня пойти в школу, я просилась остаться дома, сил не было совсем. Но в этот день у нас был диктант за полугодие…

Я получила за него тройку, единственную за весь период обучения.

Мама избила меня шнуром от кипятильника так, что у меня кожа по всему телу полопалась. Местами до глубоких ран.

Когда пришли документы на перевод одного из студентов нашего вуза, я была первая в списке, но решать кто из четверых поедет продолжать обучение в столице, должны были преподаватели. Галина Михайловна, завкафедрой, предложила мою кандидатуру из-за победы во всероссийской олимпиаде. Её поддержало, на моё удивление, большинство педагогов, и уже к вечеру на меня были готовы все бумаги.

Это я маме с отчимом сказала, что меня уговорили. Но на самом деле я знала, что буду в списках, потому как выбирали из лучших студентов нашего вуза. Галина Михайловна очень хорошо знала моих родителей. Знала, что им нужен тотальный контроль надо мной, и они ни за что меня не отпустили бы. Поэтому маме не сообщалось намеренно. А так как документы для перевода были уже готовы, у них не осталось выбора, они вынуждены были меня отпустить.

Хотя отчим и заявил, что мы заберём документы, но мама не позволила. У неё был железный аргумент: «Ну конечно, и сядет нам с тобой на шею!», но ответ Станислава — мужа мамы— что можно и продавцом пойти, слава богу, мою маму не устроил.

«Финансисты зарабатывают больше!» — был её аргумент.

Это, наверное, первый в моей жизни момент, когда я порадовалась маминой меркантильности. И именно поэтому мы сейчас хоть и спорим, но всё-таки собираем мои вещи.

Мне даже не верится, что через каких-то пару дней я буду студенткой столичного вуза.

— Отцу сейчас что прикажешь делать, вторую работу искать?

— Зачем? — хочу сказать, что можно бросить пить и тогда нам на всё будет хватать, но вовремя себя сдерживаю. — Мама, я там также буду стипендию получать. За общежитие платить не нужно, я прокормлюсь.

— О, какая молодец! Самостоятельная какая. Ну-ну! — мама начинает злиться, а это, как правило, ничем хорошим для меня не заканчивается.

— Мам, я немного войду в колею, потом обязательно найду подработку и буду вам оттуда помогать, — стараюсь говорить более мягким голосом, пытаясь успокоить родительницу.

— Я посмотрю, как ты будешь помогать! На нас с отцом особо не рассчитывай. Сама знаешь, как у нас с деньгами.

Мама настаивала, чтобы я Станислава Борисовича папой называла, всё-таки с пяти лет растил. Да я и называла, хотя не заменил он мне отца, вот нисколечко. Просто маму расстраивать не хотела.

— Не волнуйся, я крёстному звонила вчера, он обещал, если что, помочь. Он же не последний человек в Москве.

— Да уж конечно, держи карман шире. Он там зажрался и про старых друзей совсем забыл.

— Неправда. Он часто мне звонит, да и Наталья Викторовна тоже не забывает.

— Лучше бы финансово помогал.

— Мам, он на каждый праздник дарит мне очень хорошие подарки.

О том, что эти подарки, почти сразу, с лёгкой руки отчима, уносятся в ломбард, либо же продаются подешёвке, я стараюсь не упоминать.

Мама лишь фыркает.

— Тоже мне подарки. Да с его деньгами… — мама снова психует. — Он и квартирку мог бы нам подарить.

— Нам?

— Ну а что тут такого? Вон, Наталья выставляла фото в интернете. Мне тётя Лиля показывала, — мама стала эмоционально жестикулировать руками и кривляться, — стоит такая вся расфуфыренная, вместе с твоим драгоценным крёстным. “Мы с любимым на Бали”, — от взвизгивания в голосе мамы звенит в ушах. — А у Тольки пузень отрос — хвоста не видно!

— Маам, — возмутилась я. — Ну ты вообще!

— Что вообще? — раздраженно ответила она, швыряя одну из моих кофт в чемодан.

— Ничего, давай не будем ругаться, а то мне будет тяжело уезжать.

Мама, конечно, ещё долго бухтела себе под нос, но я старалась не обращать на это внимания.

Я, честно говоря, не очень понимаю своих родителей. Нет, безусловно, я их люблю. Даже Станислава Борисовича по-своему люблю. Но уж сильно злит, когда они начинают говорить о том, кто сколько зарабатывает, тратит и так далее. Но ещё больше меня раздражают, конечно же, разговоры о том, что наиболее состоятельные «родственники» должны нам помогать. Хотя мы вроде и не бедствуем.

Просто мои родители не совсем рационально расходуют бюджет. И даже то, что я иногда подрабатываю, и стипендия у меня есть. Деньги все родителям отдаю, им всё равно мало.