Понаехали из Баку армяне

1 часть

   В первой части рассказывается о беженцах из Баку поселившихся в старой московской общаге. К многочисленным бытовым проблемам переселенцев добавляется увлечение молодого поколения героином. Родители готовы на многое дабы избавить детей от зависимости, но зачастую их усилия ни к чему не приводят.

1. Пассажир 
На улице Милашенкова шумная, изрядно подвыпившая компания провожала человека невысокого роста, обвешанного всякими коробочками и свертками. В самом большом из них, обладая воображением, можно было представить нарядную вазу, чьё место в скором будущем, после недолгого блуждания по комнатам, будет уготована где-нибудь на антресолях, по соседству с такими же немыми свидетелями прошедших юбилеев. Толстым человека пока ещё нельзя было назвать, но стадию «в меру упитанный» он преодолевал вполне динамично и, судя по всему, в ближайшие месяцы, ну а к следующему значимому торжеству уж точно, оставит её позади. Было ясно, что поедет он, хотя среди них были две сказочные феи, которым и было поручено остановить машину в расчёте на то, что редко какой водитель проедет мимо таких красоток, не остановившись. И я надеялся, что ко всем моим в общем-то неплохим ночным приключениям добавится ещё и общество симпатичных девушек и везти надо будет их. Уровень подпития, в котором они находились, способствовал тому, что любая шутка, даже и не очень удачная, вызывала у них смех и одобрение, и рассказчик невольно чувствовал себя в их окружении в высшей степени остроумным. Но надеждам моим не суждено было сбыться. 
– На Ленинский! – выпалили хором обе красавицы. 
Я второй день в Москве, мне что Ленинский, что Кутузовский – все едино. 
– Все поедут? – пошутил я. 
– Нет, нет, только он! – рассмеялись девушки и стали подзывать мужчину. 
– Дорогу я не знаю! – на всякий случай признался я. 
Услышав моё признание, небольшая, но активная группа провожающих отделилась от основной массы и взялась объяснять сначала мне, а потом и друг другу, как выехать на Ленинский, где лучше свернуть направо, а где налево. Некоторых из них заинтересовала моя национальная принадлежность, и они принялись перечислять своих знакомых, чаще по фамилиям и почему-то преимущественно грузинским. Немного удивившись тому факту, что я с ними не знаком, добавляли больше подробностей, раскрывающих горизонты их деятельности, которые, безусловно, мне в будущем пригодятся. И в итоге, пожертвовав своим временем, собрались исправить это недоразумение: на завтра была назначена встреча, чтобы, бросив все свои дела, познакомить нас наконец. 
Но в это время поднадоевшего именинника насилу усадили в авто, жали ему свободные от подарков и свёртков руки, обнимали. Вот он вылез из машины, кажется, в последний раз, со всеми ещё по разу распрощался и сел на заднее сиденье. Все коробки, которые не поместились у него на коленях, переместились вперёд, а одна, самая большая, под всеобщее одобрение – в багажник. 
Мы тронулись, удаляясь от провожающих, которые, оставшись без виновника торжества, решили вдруг без какой-либо договорённости затянуть слова веселой мелодии, запомнившейся им ещё в ресторане, и, перекрикивая друг друга, принялись её исполнять. Но простой мотив популярной песни, который удавался не всем участникам хорового пения, дослушать нам так и не удалось. Слышимость по мере отдаления становилась хуже, а сразу же за первым поворотом и вовсе сошла на нет. 
Ехать ночью без пробок, если послушать моего клиента, было минут двадцать – двадцать пять. И, успокоив меня окончательно, он произнёс: «Не беспокойся, дорогу я знаю!» 
Пассажир мой, обрусевший азербайджанец, судя по приобретенному московскому акценту, покоряет столицу давно, аж со студенческих лет. Светлая в полоску рубашка с расстегнутой под конец дня верхней пуговицей и повязанным вокруг шеи широким галстуком вполне сочеталась с родом его занятий. Работал он врачом, хирургом. Недавно провёл успешную операцию, и пациент (тут он, понизив голос до шёпота, сообщил мне имя известного бандита) решил отблагодарить. 
Было видно, что выпил он не мало, был расслаблен, но не пьян до того состояния, когда начинаешь терять контроль над своими действиями, а наутро, чтобы не потерять лицо, ничего не помнишь. 
Узнав о том, что подвозит его армянин, он нисколько не расстроился. Предоставив разгребать сложные отношения между нашими двумя народами потомкам, он рассказал мне некоторые эпизоды из своей жизни, связанные с армянами, в позитивном контексте. Привирал, и по тому, как неумело вставлял матерные слова в свою то и дело теряющую нить историю, чувствовалось, что нецензурную лексику использует он крайне редко, а в данный момент делает это исключительно для того, чтобы соответствовать уровню собеседника. 
Слушателем я был примерным; повествование пассажира, не встретив с моей стороны и тени сомнения в достоверности, постепенно перешло в разряд доверительных, из чего выяснилось, что Лужков не принимает ни одного более или менее серьезного решения без предварительного с ним согласования. 
Он прерывал свой рассказ каждый раз, когда мы спускались с Савеловской эстакады. Как-то так получилось, что, совершив некоторое количество манёвров и затратив порядка тридцати минут, мы опять попали на неё! Пассажир мой с таким удовольствием и сытостью, растягивая слова, произносил: «Это улица Мааасловка!» – что человеку, не владеющему русским языком, было ясно, что речь идёт о чем-то очень жирном и вкусном. 

2. Ночная работа 

Транспорта в этот час на дорогах было совсем мало, что позволяло, особо не отвлекаясь на болтовню лекаря, окунуться в воспоминания последних двух дней. 
Приехав в Москву накануне, я на все свои сбережения купил в общем-то крепенькую «копейку». Бегала она второй день исправно, заводилась нормально, да и ходовая была удовлетворительна. Бывший хозяин после моего звонка по объявлению в «Из рук в руки», учуяв во мне реального покупателя, примчался на ней с другого конца столицы. Моему взору предстала рабочая лошадка темно-синего цвета. Владелец уверял меня, что готовил машину к зиме и многие узлы и детали на автомобиле поменял, так как совсем не планировал её продавать. Но сейчас так получилось, что его коллеге по работе предложили завидную должность в Германии на шесть месяцев, в связи с чем он уступал свой фольксваген очень дёшево. Счёт идёт буквально на минуты. 
– Ну скажи мне, пожалуйста, кто будет менять трамблер в сборе перед продажей, когда можно было бы заменить бегунок с контактами? – по его мнению, именно этот аргумент должен был непременно склонить меня к покупке. 
Тем не менее мы сошлись на цене в тысячу семьсот долларов. Я получил ключи, доверенность и меньше полбака бензина. Подвёз бывшего владельца до метро, после чего сразу же заморгала лампочка уровня топлива, подстегнувшая меня к единственному на тот момент приемлемому решению: заняться частным извозом. 
Намучившись в пробках, часам к трём я заработал около пятидесяти рублей, набрал продуктов (дома было шаром покати), заправил машину, призванную меня передвигать, да ещё и в краткосрочной перспективе добывать на ней какие-то деньги. А ей, ни много ни мало, пятнадцать лет, и я её совсем не знаю. В какой-то степени от моего к ней отношения зависит, как долог будет её век. Проживет ли она ещё десять лет, пять лет и дотянет ли до второй части моего повествования? 
Работать можно, хотя города я не знаю. Но ладно. 
Я приехал сюда не только трудиться, но получается так, что ни на что другое совсем не остаётся времени. А как же планы? И стоит ли вообще тогда жить? Ради детей? Но что я отвечу после того, как они начнут интересоваться, чья была идея назвать их теми именами, какие они носят? 
– Если ты будешь выбирать время, то пробок можно избежать, а дорогу могут и пассажиры показать! – сбила меня с мыслей Марина, квартирная хозяйка. 
Мы сняли у неё комнату в двухкомнатной квартире. С её слов, в деньгах она особо не нуждалась. С тех пор как сын начал встречаться с девушкой, дома он появляется крайне редко и никогда не ночует, а учитывая, что она человек общительный, а у вас ещё и ребятишки, то скучно не будет. 
Оплата? Неважно, достаточно будет ста пятидесяти долларов. 
Однако(!)... 
Обладательница пышной груди, располневшая к своим сорока годам, при встрече была в больших круглых очках и производила впечатление женщины, имеющей учёную степень, или, в крайнем случае, ответственного работника. Забегая вперёд, надо отметить, что после нашего знакомства очки она надевала в исключительных обстоятельствах или когда предпринимала очередную попытку устроиться на работу. 
Терзаемый сомнениями, я уснул и проснулся часам к десяти вечера. Выслушал советы Солженицына на тему «Как нам обустроить Россию», поел, походил, посидел, ещё раз попил чаю и, поняв, что сна уже не будет, решил пару часиков поработать. 
– Ночью лучше не выезжай! – предупреждала меня Марина. – Сейчас так много разных аферистов!