Попаданка. Хроники Буйных лугов

Пролог

Это не во благо!..

Вся жизнь моя еще с детства связана с ним. И до недавнего времени в душе цвела вера, что «это во благо». Наивная половозрелая дура! Проклятие это! Егор Гожевелый – мое личное антисемейное горе и проклятие! Но, вдохнем-выдохнем и изложим всё по порядку…

Я сказала: «вдохнем-выдохнем»!.. Молодец.

И во-первых, почему, вы думаете, я так ору? Нет, это не побочка от хронической глухоты. Это его, мужа моего, Егора Гожевелого, дурное воздействие! Он военный инженер в седьмом поколении. У него командный голос заложен в генах как рефлекс чихания. И наверняка предок его ночью втихую стратегически подпиливал лед для Александра Невского на Чудском озере. Вполне вероятно. Стойкие семейные традиции: командуя голосом, подпиливать все, что надежно стоит, и перекидывать мосты чрез гиблые перспективы. Это я про собственную нашу семейную жизнь… Хотя начинала мысль с совершенно иного.

Продолжаю… Знала я Егора с того самого дня, как провалилась в колодец. Ничего романтичного! В девять то, отягощенных тремя факультативами и одной секцией лет? К тому же колодец канализационный, хоть и недействующий изначально. Стратегически маскировался он в лопухах на заброшенной в 90-е стройке.

- Помогите!!!

- Что, не нашла?

Далёкая, склоненная вниз в створе фигура, перекрыла тогда весь солнечный свет и отчего-то совсем не внушила доверия. Вот! Вот когда надо было уже прислушаться к интуиции! Но, я лишь приветственно хлюпнула носом:

- Нет. Не нашла.

Взлохмаченный черноволосый мальчишка наверху, вдруг опешил:

- А что ты искала?

- А ты про что?

- Фигура речи, - протянул он сообразительно. – Просто пытался отвлечь тебя от страха.

- Вот фигуру и не нашла, - буркнула в ответ я.

- А-а… Тогда погодь малёхо. Я от сарая дяди Миши лестницу притащу, – и исчез на минут пять - семь. Вряд ли больше.

«Герой!» - все девчонки во дворе так и повторяли после моего спасения из колодца. Они в отличии от меня уже владели романтическим бредятизмом и даже знали в теории, что такое «целоваться по-французски в засос». Я же эту науку постигла лишь много лет спустя и с единственным мужчиной в своей жизни – Егором Гожевелым. Но вначале он изловчился, гад. И вновь меня спас!

И это у нас во-вторых! Дело было через десять лет после приснопамятного колодца. На месте заброшенной стройки уже давно красовался модный фитнес-центр. А я училась на втором курсе факультета дизайна одежды. И мечтала стать российской Вивьен Вествуд - рыжий и баклажан мои любимые сочетания в цвете. В Егоре же Гожевелом на тот момент не менее ярко сочетались беспардонный напор и азарт.

И как так случилось, что его выпускной курс в военно-инженерном училище был привлечен к вывозу с затопленного острова нечаянных пострадавших?..

Скорая весна. Бурное половодье. Городскую старую дамбу прорвало. А у меня курсовая по истории живописи и пленэр! Сомневаюсь, что я бы тогда с этого острова выплыла, гребя на фанерном мольберте. И с Егором мы остались на ночевку там совершенно одни.

Он жег в костре сырые ветки голых мартовских лип и травил свои инженерные байки, а я тихо рисовала его в блокноте, совершенно не кивая в ответ.

Рассвет дня следующего мы встретили под громогласно тарахтящий мотор спасательной лодки и сплоченно обнявшимися у костра. Мне было хорошо, я не спорю. И я тогда впервые подумала, что с этим человеком… нет! С этим мужчиной мне совершенно не страшно. Ни капельки. И у него глаза будто чайные. И привычка еще смешная: когда он прислушивается, то склоняет голову набок и хмурится. И от этого взгляд его чайный кажется слишком внимательным… Чрезвычайно внимательным.

Он именно так и слушал вопли моей мамы, когда вернул меня утром домой. А потом произошел следующий диалог:

- Как честный человек я обязан на вашей дочери жениться теперь, - торжественно оповестил он обоих моих родителей прямо в узкой прихожей, притягивая меня под свой бок.

Я стеснённо задергалась от полнейшей неожиданности момента:

- Так не было же ничего между нами? – голос оказался писклявым и крайне растерянным. – Правда-правда, мама и папа.

Егор наклонился, ясно глядя мне прямо в глаза (особенно в правый, который тоже, вдруг истерично задергался) и интимно, как полной дуре полголоса пояснил:

- Так именно поэтому я на тебе и женюсь, Аннушка, – а потом добавил гораздо громче, но все также не отрывая от меня своего чайного взгляда. – Если вы еще не поняли, я люблю вашу дочь. Дышать больше без нее не могу. Правда-правда.

Пристрелите меня! Я гораздо позднее, но все же вспомнила, как все эти годы оставалась без партнеров на танцах и как парни, проявляющие ко мне интерес, исчезали в тумане. Но, зато на горизонте из этого тумана появлялся Егор Гожевелый! В своей синей курсантской форме, высокий, широкоплечий и чрезвычайно важный всегда. А я все эти годы страдала по нему и верила, что мы друг от друга как параллельные миры далеки… Как параллельные миры мы…

Вдохнем-выдохнем!.. Молодец.

Сначала все шло замечательно. Каждое утро, просыпаясь в уютных и крепких объятьях мужа, я убеждалась, что он – центр всей жизни и основа основ. И что там еще? То, с чего я начинала?.. «Во благо». Точно! Во благо.

А через три месяца по распределению мужа мы оказались на другой половине страны. Здравствуй, новомодная дистанционка и телефонное общение с мамой. Река Дон – прекрасное место для налаживания переправ всем понтонно-мостовым ассортиментом. А что же осталось делать мне, жене военного инженера? Забросить под эти понтоны перспективу работы в лучшей модной мастерской нашего города.