Попраздновали

Город N

Хроника одного дня

В одно морозное бесснежное утро молодой человек интеллигентного вида оказался в городе N. На первый взгляд этот город ничем не отличался от других провинциальных городов: на окраинах ютились бок о бок с девятиэтажными домами-близнецами вросшие в землю по окна маленькие домики, рядом же пыжились двух- и трехэтажные дачи, а в центре преобладали девятиэтажки с бездействующим строительным краном среди них. Молодой человек мог присягнуть, что возле этих домов ничего, кроме грязи, нет, теперь примерзшей и портящей обувь любительницам каблуков «шпилек». Но молодой человек верил, что грязь – всего лишь каприз природы. Вообще, нужно заметить, что молодой человек был довольно странен. Странным казалось его несуетное и доброе лицо, наивный и мягкий взгляд голубых глаз; шаг у него был легким и свободным.
Молодой человек шагал по пустынным улицам города, шутник-ветер гнал за ним остекленевшие листья, и они царапали промерзший асфальт, создавая впечатление чего-то надеющегося и страждущего, так что молодой человек даже оглядывался, надеясь увидеть хотя бы бегущую за ним собаку. «Куда это люди девались?» – удивлялся молодой человек. – Они, вероятно, сидят дома у телевизора, смотрят 7591 серию какого-нибудь сериала. А может, и нет. Наверное, утром их не показывают». Но в центре города он увидел так много местных жителей, что сразу же понял – не показывают. Особенно много людей было на автобусных остановках. Люди мерзли, переносили свои тяжелые сумки с места на место, спрашивали друг у друга который час и с тоской глядели на пустынную дорогу. Вдруг из-за поворота вылез, как объевшийся таракан, дрожащий и накренившийся набок автобус. Он еле-еле дотащился до остановки, и тут его стошнило полусотней людей. Озверевшие люди не давали этой полсотни пройти: толкались, лезли, работая не только локтями, но и ногами, головой, туловищем, сумками и даже друг другом. Бедный автобус покраснел от напряжения, съел около десятка жителей, одиннадцатым подавился и умчался в страхе от обезумевшей и исступленно кричавшей толпы, теряя детали.
– Извините, пожалуйста, – обратился молодой человек к дамочке с маленькой головой и непомерно огромным задом, – сейчас показывают по телевизору какой-нибудь сериал?
Дамочка даже всплакнула.
– Как же, идэ. Токо электричества не дають. От мы рано и не можемо посатреть, токо вечером.
Перед глазами молодого человека вырос магазин. У него был такой же вид, как и у автобуса, – замученный. Из его дверей выглядывало плотоядное туловище огромной змеи. Хвоста змеи не было видно, головы тоже: она просунула голову в этот магазин и теперь никак не может вытащить ее обратно. Молодой человек подошел поближе и увидел, что это вовсе не змея, а гигантская очередь.
– Извините, а кто последний? – обратился молодой человек к пышной, красной и низенькой дамочке.
Она почему-то обиделась и отвернулась, показав выглядывающий из-под дорогой шапки бычий затылок.
– А что дают? – не унимался молодой человек.
Пожилая замученная женщина в вязаной приплюснутой шапочке и стареньком – ношеном и переношенном – пальто устало ответила:
– Ливерную колбасу.
На что быстрый мужчина затараторил:
– Ну что вы говорите? Вы сами не знаете, что говорите. Эта очередь за сахаром по талонам. Вот, – мужчина достал из внутреннего кармана неопределенного цвета бумажки и тыкал ими в стороны, метко попадая близ стоящим под нос.
– Ну уж нет, – возразила молоденькая женщина. – Я лично стою за молоком для ребенка.
– За каким молоком? – вскричал пропитый мужской голос справа (кричавшего не было видно). – Да за это морду бить надо.
– Ну-ну, ударь женщину, герой, – крикнула куда-то поверх голов обиженная молоденькая женщина.
– Милочка, – обратилась к ней дамочка с ехидным лицом и брезгливо искривленными губами, – вы не в ту очередь стали. За молоком очередь с другой стороны.
– Но ведь я спрашивала. Мне женщина в клетчатом пальто сказала, что эта очередь за молоком. Вот тут она стояла. Она теперь ушла, не помню за чем.
– А вы давно стоите? – вставил и свое слово молодой человек.
Женщина в стареньком пальто, та, которая стояла за ливерной колбасой, устало ответила:
– Да с четырех часов утра. Даже номерки на руках написали, – и показала ему желтую сухенькую ладонь, на которой синим карандашом было выведено: «8721».
– А кто первый, тот когда занимает очередь? – удивился молодой человек.
– Те еще с вечера занимают.
– Как? – вскричал молодой человек. – И вы со вчерашнего дня здесь стоите?
– Почему «со вчерашнего»? Мы здесь уже пятый день стоим, – невозмутимо ответила очередь.
Молодой человек в задумчивости отошел, но тут же наткнулся на какого-то человека. Тот прямо озверел.
– Ни один осел не пройдет мимо, чтобы не обтоптать ноги.
– Извините, – кротко ответил молодой человек, и тут же забыл про озверевшего мужчину. Он заметил возле большого дома столпившихся людей.
– Чего вы ждете? – обратился он к старику-калеке, у которого вместо одной ноги была деревяшка, уже почерневшая от времени.
– Откудова я знаю? Ждем – и всё тут, – ответил он беззубым ртом.
Молодой человек стал пробираться сквозь толпу…
В большом доме происходило следующее. В колонном зале молодой энергичный человек в сером костюме веселым голосом кричал:
– Лозунги не выбрасывать, только слово «коммунизм» заменять на «демократию».
Люди бегали, суетились и, что очень удивляло, все они были без лиц. Один человек выбежал и развернул перед серым костюмом лозунг: «Идем светлой дорогой к демократии».
– Что ты, олух, написал? – вскричал серый костюм. – У нас уже демократия.
– Что-то не видно, – пробормотал человек из-под лозунга. (У этого человека немного прорисовывалось лицо.)
– Так, ты уволен.
– А вы не имеете права. Ведь закон…
– Какой еще закон! Что такое закон? Ты уволен.
– Но ведь у меня трое детей…
– Если мы будем думать о чужих детях, то никогда не построим капитализм. Не ты один, у нас полстраны безработных и бездомных.
– Ты, – ткнул пальцем серый костюм в первого попавшегося человека, – исправишь этот лозунг.
– Но ведь я не художник…
– Вот взяли моду возражать, – возмутился серый костюм. – Переквалифицировать его.
Группа женщин застучала каблучками через зал.
– Вы куда? – рявкнул серый костюм.
– Ролик рекламы смотреть.
– Что рекламируем?
– Преступления, голод и разврат.
– Замечательно! – серый костюм даже подпрыгнул от удовольствия.
Дамочка с бегающими глазками подскочила к серому костюму и что-то шепнула ему на ухо.
– А, народ собрался? Никак наесться не может? Что-то у вас реклама плохо работает.
– Так народ теперь нищий, и телевизор купить не может…
Серый костюм, не слушая дамочкину болтовню, выхватил из ее рук коробку шоколадных конфет и помчался по лестнице вверх. В приемной сидела голоногая, выкрашенная во все цвета радуги секретарша. Серый костюм чмокнул ее в шейку и подсунул коробку с конфетами. Секретарша захихикала, что явилось согласием отворить дверь в покои шефа. Серый костюм приготовился, прилизался и стал на четвереньки, кивнув секретарше: «Давай!». Та отворила дверь, и серый костюм на четвереньках вполз в громадный кабинет. В глубине его стоял стол и кресло с высокой спинкой, в котором никого не было. Из пустоты послышался грозный голос:
– Чего тебе?
– Народ волнуется, – пропищал серый костюм, – есть просит.
– Дайте ему крохи от вчерашнего пирога.
– Слушаюсь.
– Выйдут новые деньги с изображением голода. Подготовься.
– Понял.
Он, всё еще стоя на четвереньках, попятился, у самой двери чуточку приподнялся, задом отворил дверь и исчез за нею.
В приемной серый костюм оправился, нырнул глазами в пышную душу секретарши и, соблазнительно улыбаясь, сладко пропел:
– Мне один подчиненный сказал, что у нас не видно демократии. Вот посмотрите на нашего шефа, – шептал он ей в маленькое благоухающее ушко. – Называет себя демократом, а замашки у него остались старые, застольные… эскюз ми, застойные, коммунистические, понимаете?
Через полчаса серый костюм кричал в зале:
– Крохи от вчерашнего пирога – народу!
Дамочка с бегающими глазками внесла крохи на подносе. То место, где должно быть у нее лицо, и были только бегающие глазки, стало кислым: «Но ведь их мало».
– Деточка, неужели вы не знаете что в таком случае делать? Придумайте игру, лотерею, чтобы эти крохи достались кому-нибудь одному, и народ успокоится, подумает, что наконец настала справедливость: умом и везением можно заработать крохи. Ну что вы стоите? Действуйте.
Дамочка накинула на плечи норковую шубку и выбежала на крыльцо.
– Уважаемый народ, эти крохи достанутся самому умному. Объявляется новая игра «Дурак на дураке». Участие можете принять все.
– Ура! – закричал народ, размазывая по лицам слезы радости.
«Это сумасшедший город!» – воскликнул в душе молодой человек.
Игра началась. Она чем-то напоминала чехарду. Суть была такова: люди прыгали друг через друга, и кто окажется ближе всех к подносу с крохами, тот и выиграл.
Выиграл какой-то мужчина с длинными поникшими усами.
– Ну вот и наш первый финалист, – весело вскрикнула дамочка с бегающими глазками. – Получите свои крохи.
Мужчина получил крохи, взглянул на них, залился слезами и исчез.
– Он растаял от счастья, – крикнула дамочка невидимым ртом и выпустила на волю окрашенную тушью для ресниц слезу.
– Ура! – закричал народ…
Молодой человек выбрался из толпы. Он не прошел и квартала, как был остановлен неожиданной сценой. Толстый мужчина средних лет со свежим, розовым месивом вместо лица и большим, словно надутым, брюхом презрительно и с некоторой брезгливостью обращался к маленькому, гнущемуся от ветра старику и говорил:
– А зачем вам пенсия? Ну что, если полгода не получали? Она так мала, что за нее ничего не купишь. Торгуйте лучше семечками, просите милостыню или чего там… И не приходите больше сюда. Я этим не ведаю и моя совесть чиста.
Розоволицый отвернулся от старика и вразвалочку пошел от него, напевая какой-то пошлый мотив. Старик растерянно смотрел ему вслед, но вдруг очнулся и быстро заковылял за ним, а, нагнав, вцепился в рукав его красивой дорогой шубы, безжалостно скомкав мех в кулаке. Розоволицый видимо испугался.
– Совесть чиста, говоришь? Это когда она, что ли, молчит? Не грызет? Не извивается, как червяк, прижатый палкой к земле? А если она молчит, может, ее и нет совсем, а? Нет ее! Нет!..
И старик заплакал навзрыд, обеими руками, как ребенок, утирая слезы. Розоволицый испарился, а старик стоял посреди улицы и жалко в голос плакал. Люди проходили мимо и никто не останавливался. Они смотрели на старика, кто с любопытством, кто с презрением, кто с осуждением, а кто и равнодушно (Господи! Что стало с людьми!), – и проходили мимо.
– Зачем я обещал, что не буду вмешиваться в дела людей! Разве я знал, что увижу здесь столько страданий и несправедливости!
– Осторожно, сейчас балкон обрушится! – крикнул кто-то мужским голосом и дернул его за руку так, что он отлетел на три шага в сторону.
– Спасибо…
– В нашем городе это обычное явление, – пробормотал мужчина и пошел прочь.
«Здесь еще, – подумал молодой человек, – и унижение человеческого достоинства – обычное явление».
Ближе к вечеру молодой человек забрел на какую-то стройку и  тут наткнулся на раздавленную кошку.
– Странно, уже на третью натыкаюсь. Видно, в этом городе очень любят давить кошек.
– Простите, – обратился молодой человек к милиционеру, – как у вас с преступностью?
– За прошлый день совершено 1732 преступления, 873 из них убийства, – равнодушно ответил тот.
Молодому человеку стало страшно.
– И кто же преступники?
– Часто бывает, что и дети.
– Это те маленькие невинные создания? Что они могут со мной сделать?
– Убить, ограбить, поиздеваться, изнасиловать, заразить венерическими болезнями…
…– Если давят кошек, то какого милосердия можно ждать даже от детей?! – бормотал молодой человек, шагая по безлюдной улице с исковерканным асфальтом, изломанными деревьями и мусором, валявшимся везде.
И тут же вступил в какую-то вонючую жижу. Он проследил взглядом и увидел, что из перевернутого бака с мусором вытекает что-то коричневое и липкое. На баке сидела грязная, изъеденная лишаями кошка и хитрыми глазами следила за зазевавшимся голубем.
Молодой человек тщательно вытер подошву об асфальт и спросил у прохожего:
– Как у вас тут с культурной жизнью?
– Пошел ты…
Адрес молодой человек предпочел не расслышать.
На другой улице женщина с внешность интеллектуалки с гордостью заявила:
– У нас есть музей, театр, выпускается несколько политических и коммерческих газет и даже один журнал.
– Эх, молодой человек, – вставил пожилой мужчина, – в музее ничего нет, в театр никто не ходит, в книжных магазинах продают всякие тряпки.
– Что вы говорите, вы позорите наш город, – возразила женщина.
Молодой человек завернул в книжный магазин. Действительно, с одной стороны продавали одежду, сервизы и мебель, а с другой, на маленьком столике лежали книги кооперативного издания. Возле столика стоял продавец с усиками и в джинсовой куртке. На его физиономии было написано довольство и тупое нахальство.
Молодому человеку не понравились цены.
– Что это у вас цены длиннее самих книг?
– Это книги стоящие, их берут. Зарубежная фантастика, детективы, ужасы, эротика…
– Извините, а у вас бывают Достоевский, Гаршин, Толстой, Диккенс?
– Это наши-то? А кто их брать будет? Люди сейчас поумнели, выбрасывают такие книги (вон их в соседнем магазине за копейки продают) и покупают ужасы. Может, тебя эротика интересует? Есть маркиз де Сад.
– Как?! У вас есть маркиз де Сад? – в ужасе вскричал молодой человек.
– Свет дали, – крикнула какая-то продавщица и включила телевизор, стоящий в углу.
Красивая дикторша с навсегда вздернутыми вверх тонкими бровями читала с листочка, не забывая поглядывать на зрителя и не снимая улыбки со своего лица:
– Конец света переносится по техническим причинам с семнадцатого декабря на двадцать шестое декабря… Извините, на тридцатое декабря. Надеемся, что всё наладится и какие-то катастрофы к этому времени все-таки произойдут. Еще одно сообщение: на город S упал самолет. К сожалению, жертв и разрушений нет…
Молодой человек направился в соседний книжный магазин, но он был закрыт на ремонт. Какая-то девушка смотрела на закрытую дверь и огорчалась:
– Единственный нормальный книжный магазин в нашем городе, и тот закрыт на ремонт…
…Ночь овладела городом. Темнота скрыла всю его грязь и заботы. Кое-где зажглись фонари. Город стал красивым, задумчивым. На улицах не было ни одного человека: все сидели дома у телевизора и смотрели энную серию какого-то зарубежного сериала; но как только закончится очередная серия, люди снова побегут к магазину с подушками в руках, чтобы простоять под ним целую ночь, будут ревностно при свете уцелевших чудом фонарей сверять номерки на руках и отчаянно избивать чуть подозрительного человека. Странные люди.
…………………………………………………………....
Утро. На мокрый грязный асфальт тихо и равнодушно сыпался снег. Пахло зимой и бензином. Откуда-то доносился рев автомобильного мотора. Потом тишина…
Молодой человек вступал в город R…
                                Декабрь 1993 г.