Попутчица

Безмолвный слабый ветерок пригибает покрытую инеем короткую траву. Свет мартовского солнца ещё слаб и над равниной простирается лёгкий морозец, но ждать последние холода теперь явно не придётся.

По дороге, прямой стрелой пронзающей степь, бредёт запряжённая конём повозка. Копыта животного отлиты из тяжёлого металла, вдоль ног натянуты пластиковые жилы, а в череп встроен блок управления. Бока и спина киборга прикрыты толстыми стальными щитами, над мордой скакуна торчит полутораметровый рог.

Сама повозка больше напоминает поставленный набок гроб. Колёса щерятся лезвиями, их обод венчают ряды шипов, поднимающих под собой куски земли.

Возница укутывается в тёплый, подбитый мехом плащ цвета сажи. Под ним кожаная безрукавка такого же оттенка, вдоль груди и живота идёт ряд железных пластин, слегка проржавелых от долгого износа. Широкий шерстяной пояс с множеством карманов наверняка скрывает немало секретов. За спиной возницы ножны тонкого длинного меча, к бедру прислонён старый охотничий карабин с истёртым прикладом. Мешковатые штаны заправлены в добротные высокие сапоги, за голенищем обоих по кинжалу.

Человек выглядит довольно молодо, хотя на висках сквозь чёрные короткие волосы пробивается редкая седина. Недельная щетина обрамляет высокие скулы узкого лица. Тонкий ястребиный нос начинается с горбинки почти у самой переносицы и оканчивается похожим на опущенное копьё острым концом с изящным, хищным разлётом ноздрей по краям. Под густой смолью бровей прищурены серые глаза бывалого воина, такого нелегко застать врасплох.

Вдалеке на дороге виднеется выбивающаяся из общего пейзажа точка, но путник не спешит погонять своего кибер-коня. Даже когда становится возможным разобрать, что это другая повозка, но брошенная, ход гроба на колёсах не ускоряется. Видимо, воин считает, — полагаться можно только на себя, а если на пути чужая беда… значит, кто-то оказался слабее или ему повезло меньше.

Подъехав ближе, возница замечает обглоданную тушу коня. В небольшой перевёрнутой тележке женское тряпьё. Удостоив мимолётным взглядом это дело, путешественник не сбавляет скорость и правит дальше.

— Подожди! — слышит он звонкий девичий голос через несколько секунд, но и это не заставляет мужчину даже притормозить.

— Глухой, что ли? — повозку догоняет запыхавшаяся девушка.

На ней лёгкая пелерина с капюшоном, откуда выбиваются каштановые кудри, и смотрит по-детски наивное смугловатое личико, очень красивое, с огромными зелёными глазами. Короткая холстяная туника обнажает плавные изгибы тугих бёдер в обтягивающих штанах из коричневой кожи. Широкий вырез одежды позволяет разглядеть высокую молодую грудь.

Воин оборачивается, по его выражению трудно догадаться о чём-либо, настолько оно напоминает равнодушный гипсовый слепок.

— Коня задрали псевдоволки, — начинает оправдываться незнакомка, — я успела спрятаться в телеге под шмотьём, переждала, пока они не объелись. Сидела бы там, не высовываясь, если не ты, до Новой Гоморы ведь путь неблизкий.

Кибер-конь останавливается, мужчина быстро осматривает девушку острым, как рапира взглядом.

— Меня зовут Даника… Даника Радуница из Каспийского округа, — юная особа представляется так, будто устраивается на работу, а не просит подвезти. — Ну что, так и будем стоять?

Теперь воин, кажется, смотрит сквозь собеседницу, окончательно потеряв к ней интерес.

— Открывать своё имя в наше время стало невиданной роскошью, — всё-таки отвечает он скрипучим ржавым голосом. — Ладно, садись.

Мужчина освобождает место, отодвинувшись ближе к своему карабину.

— А как же мои вещи? — хмурится Даника. — Замёрзну ведь ночью.

Воин кивает:

— Хорошо, но только самое необходимое, что сможешь унести в руках. Не хочу тут задерживаться.

Через минуту девушка возвращается с увесистым мешком. Гроб на колёсах с двумя пассажирами трогается вперёд.

— А у тебя что за багаж? — Даника нарушает затянувшееся молчание.

— Инструменты, — хмуро бросает возница.

— Ты не сильно похож на ремесленника. Как звать тебя? Мне как-то не по себе с незнакомцем, хотя благодарю за спасение.

— Не за что. Я Джин, — представляется мужчина и промолчав добавляет. — Там откуда я прибыл, меня знают как Джин-Кол.

— Никогда о таком не слышала, — сознаётся Даника, — но ведь я всю жизнь провела у себя в округе. У нас — глухой угол, считай. Скучно и редко доходят новости. Вот, решила, наконец, увидеть мир. Вначале подамся в Гомору, заработаю в городе немного деньжат, а дальше видно будет.

Лицо Джина неподвижно, глаза намертво прикованы к дороге, откровения спутницы занимают его в последнюю очередь, но пересилив себя, он задаёт девушке вопрос:

— Почему ты путешествуешь одна?

— В смысле? — Даника не понимает сперва, к чему клонит мужчина.

— Редко кто выходит в дорогу один. Смерти не боишься?

— А-а, ты про это! — улыбается девушка. — Ну, как видишь, живая ещё. До этого шла с нашим караваном. Правда, торговцы свернули на Хоривк два дня назад, но до Гоморы тут рукой подать. К утру ведь будем на месте?

В ответ Джин отрицательно качает головой:

— На ночь остановимся, разобьём лагерь. Мне отоспаться нужно.

— Хорошо, — пожимает плечами Даника, понимая, что дальше из собеседника вытягивать слова придётся уже насильно.

Когда на небе высыпают в просветах туч первые редкие звёзды, а над горизонтом полумесяц сменяет скрывшееся солнце, Джин командует привал. Из-под сидений повозки путник достаёт хворост и запас нехитрой пищи из крупы, специй вместе с копчёным мясом. Разведя костёр, он принимается за готовку.

— Даника, принеси мне ещё воды. Баклага там сзади, ты увидишь, — просит воин спутницу, потом возвращается назад к своему котелку.

Когда девушка поворачивается спиной, Джин достаёт из кармана осколок зеркала, его губы расплываются в довольной улыбке.

Исчезнувшей в весеннем сумраке ночи Даники нет долгое время, но мужчина и не думает волноваться, целиком поглощённый приготовлением солянки. Свет костра освещает лишь небольшой пятачок промёрзшей травы вокруг Джина. Шелестит лёгкий ветерок, ему вторит негромкий треск горящих веток, кроме этого никаких звуков. Вот особо жирная туча накрывает собой и без того тусклый свет луны. Кажется, что Джин превратился в статую. Над стоянкой зависает напряжённое затишье.

Резкий свист когтей рассекает ночное безмолвие. Удар огромной лапы должен был рассечь мужчину на две части, но вместо этого под ней оказывается только плащ воина, мигом отброшенный в сторону.

Единственное, что напоминает Данику в монстре, появившемся вместо миловидной девушки, это огромные глаза, светящиеся изнутри загробным зеленоватым светом. Удлинённую морду похожую на лысого шакала, венчают сосульки спутанных волос, среди них торчат два ослиных уха. На бочкообразном торсе висят лохмотья одежды, длинные руки с многосуставными паучьими пальцами оканчиваются кривыми, чёрными крючьями когтей. Несоразмерно худые и короткие ноги опираются на пару копыт.

Монстр поднимает свою мерзкую голову. С повозки на неё смотрит дуло ружья в руках Джина. Раздаётся оглушительный выстрел, в груди, на месте сердца чудовища образуется глубокая рана, толчками из дыры бьёт чёрная, вязкая, как смола жидкость.

Шакалоподобная тварь издаёт гавкающий смешок.

— Убить меня не так уж и просто, — слова из глотки монстра больше напоминают собачий скулёж, — Как ты догадался? Освящённое зеркало?

— Это было только подстраховкой, — улыбается Джин, — я понял, что ты одержимая, едва только встретил. Одинокая девчонка из далёкой глуши? В такое поверит лишь полный глупец, не говоря уже о том, что я не видел никаких следов каравана по пути.

В горящих зелёных буркалах монстра полыхает плотоядное торжество.

— Ты так и не понял, с чем столкнулся, человек! Я — перика, мой род питался плотью твоих предков, когда они ещё сбивались в тесные кучи, чтобы согреться, не зная даже огня!

Звучит звон доставаемого из ножен меча и Джин срывается в атаку. Огромный прыжок воина удивляет демона, простому человеку такое не под силу, но монстр быстро берёт себя в руки и в последний миг отбивает лезвие когтями. Новый взмах лапы должен покончить с наглецом навсегда, но снова чудовище обнаруживает, что рассекает лишь воздух.

Сзади в бок перики вонзается меч. Утробно взвыв от боли, демон хочет развернуться, не вынимая клинка из его тела, Джин оббегает монстра, разрезая отродье почти пополам. На землю падают дымящиеся смрадом на холоде внутренности. Перика падает на колени.

— Даже если ты отрубишь мне голову, — булькая кровью кричит демон, — я всё равно найду другую девчонку, вселюсь в неё и тогда вернусь отомстить, высосать мозг из твоих костей!

С губ человека не сходит улыбка. Он рубит сухожилия на руках и ногах демона, после чего начинает тащить изрыгающего проклятья демона к повозке.

Джин открывает замки на крышке гроба. Внутри находится видоизменённое устройство «железной девы». Дно ящика покрыто многочисленными рунами и заклинаниями: арамейский, греческий, енохианский, каббалистические письмена ангелов и ещё уйма языков, какие бы не сразу определил даже опытный книжник. По их краям идут две канавки для крови.

Человек, почти не напрягаясь, кладёт перику в ящик, закрепляет конечности монстра в серебряные оковы и с грохотом переворачивает гроб в горизонтальное положение, нажав на рычаг внизу.

Взобравшись на повозку, чтобы закрыть крышку с шипами, Джин бросает прощальный взгляд на перику:

— Это ты не поняла, с кем столкнулась.

— Ты… ты… — демон испуганно трясёт головой, не в силах поверить, — ты Жнец!

На лице Джина играет довольная, но беззлобная ухмылка.

Тяжёлая крышка закрывается с громким хлопком. Внутри заглушённые толстым слоем дерева и металла слышны визг и всхлипы пленённого демона.