Поскребыш

Поскребыш

Поскребыш

«Неважно, какой ты силы, важно какой силы твой дух»

Он родился последним, когда его братья и сестры уже сосали материнскую грудь, и сразу начал бороться с пузырем, окутывающим его. Если б мать не увидела его вошканье, наверное, так бы и задохнулся, не вдохнув воздуха в свои легкие. Хозяйка хотела его утопить: девятый в помете лишний, да и по виду он был в половину меньше своих однопометников. Но в последнюю минуту ей стало жалко этот беспомощный сморщенный комок, едва напоминающий шар-пея. Вот так за первые полчаса жизни он дважды чуть не погиб, но судьба и дальше к нему была не благосклонна. Его постоянно отталкивали от груди, он откатывался к краю коврика, а из-за своей слабости не мог подползти обратно, вечно полуголодный он мерз, но никогда не скулил.

Через четырнадцать дней его глаза открылись, он с интересом рассматривал прорисовывающиеся силуэты. Со щенками он не играл, редко огрызался на надоедливых однопометников, постоянно мучивших его. Покупатели, приходившие за щенками, восхищенными глазами смотрели на них, не обращали ни какого внимания на маленького поскребыша, которому почему-то и клеймо ставить не стали.

Не догнавшего ни по росту, ни повесу своих братьев и сестер к 45 дням, его решили продать на базаре. Но его никто не покупал: толи он страшно выглядел, толи за него много просили, шар-пей ведь.

За месяц уже привыкший все время проводить в коробке и грызть корочки хлеба, слушая гул, нюхая наполненный разными запахами воздух над коробкой и смотря то на синее, то на свинцовое небо над собой,  он, наверное, думал, что жизнь такая и есть.  И его все устраивало, даже то, что с ним никогда не разговаривали и не гладили.

*****

Сергей ехал на машине. Глаза его блестели. Он смотрел то на дорогу, то на лежащую возле него сумку. В сумке лежало еще теплое тело его собаки, неделю назад гонявшей голубей во дворе, ласкавшейся вечерами об руку, со звонким лаем бегающей по квартире то за мячиком, то к звонящему телефону или к шуму у входной двери.

Остановившись в лесу, Сергей достал из багажника лопату, выкопал под березой яму, что-то, бормоча себе под нос, положил сумку в яму, закурил, хотел еще раз заглянуть в сумку, но не смог, стал медленно закапывать яму, проклиная злое сердце, бьющееся в часах.

На работе, закрывшись в своем кабинете, подошел к окну и застыл, упершись взглядом в одну точку, даже на стук в дверь он никак не прореагировал, куря одну сигарету за другой.

Сергею казалось весь мир оборвался, он смотрел  то в окно,  то на рабочий стол: все это как-то было нереально, чего-то не хватало - не хватало того, что его удерживало в это мире. Для его жизни казалось все кончено. Ткнув сигарету в подоконник, он вышел из кабинета, завел машину и со слезящимися глазами выехал в пространство, не осознавая куда.

Он гнал на предельных оборотах двигателя, давив на педаль акселератора. Ему не хватало воздуха. Что-то перевернулось в его жизни, перевернулось в укладе его жизни. И только жезл работника ГИБДД вернул его во время, в реальное время. Дождавшись выписки протокола, он уже осознанно поехал на базар, где можно было найти себе друга, пускай другого, но безмолвного и преданного, требующего внимания и заботы.

Обходя зайчиков и попугайчиков, он дошел до коробок со щенками  овчарки, стафаширских терьеров, той-терьеров, эрдельтерьеров, догов.  Остановился у коробки с шар-пеем. Уж больно щенок был неказистым, замученным и неловким, но… глаза, его глаза. «Сколько?» – спросил Сергей. Но для него ответ не имел значения, он нутром почувствовал, что этот гафрированый комок его и только его.

Отдав деньги и засунув комок за пазуху, Сергей ощутил тепло. Щенок казохался, храпел, но потом притих и уснул. Так тихонько и доехал до дома.

март 2009