Последнее пророчество Эллады: Переиграть Афродиту

Пролог. Артемида

– И-ик! Хорошо пошла!..

Артемида брезгливо отодвинулась от пьяной нимфы, опрокидывающей в бездонную глотку очередную чашу отменного Дионисова вина, и тут же получила болезненный тычок под ребра от Афины. Высокая, темноволосая, стройная как кипарис и такая же устойчивая к алкоголю, та пила с Минтой на равных, но практически не пьянела. Правда, она все же была богиней, да и закуску не игнорировала.

– Дорогуша, ты рассказывала про Кору, – льстиво улыбнулась охотница, возвращая собутыльницу к предыдущей теме.

– Да! Пр-ро Кору! – мгновенно воодушевилась Минта. – А кто это?

Артемида возвела глаза к потолку – высокому, беломраморному и такому давящему потолку Олимпа. Она ненавидела потолки, стены и прочие предметы, ограничивающие ее свободу. Возвела – и тут же поймала укоризненный взгляд Афины.

– Кора это твоя сестра, душечка, – расплылась в улыбке Артемида.

– А, Персефона, – вспомнила нимфа. –Точно, она же просила называть ее Кора… Кора Дуба, хи-хи…

– Хи-хи, – с готовностью поддержала Артемида.

Афина сверкнула глазами и украдкой показала ей кулак, на что охотница лишь дернула плечом – Минта все равно не обратила на нее никакого внимания. Она с искренним возмущением дошедшего до кондиции почитателя Диониса рассказывала о том, как несчастна бывшая царица Подземного мира, и что ей не следовало вестись на уговоры Деметры, лезть в этот «поганый источник» и становиться девственной богиней. С точки зрения Минты, лучшим лекарством было бы найти мужика, а еще лучше – несколько мужиков.

– А как же Аид? – спросила Афина. Тут уже Артемида показала подруге кулак, потому, что от этого ее тона с любого собеседника в дружеской попойке сразу слетала половина хмеля. Проверено неоднократно.

Минта отрезвляющий тон проигнорировала напрочь:

– А толку с того Аида, когда сестра с ним не спала? – хихикнула она. – А я говорила! Хватай его… ик! – волоки на ложе! А она – я так не могу! То есть, получается, Адониса могу, а Аида не могу?!

Тут она переключилась на Адониса, у которого, по ее словам, не было ни одного нормального достоинства, кроме того, которое, собственно, и отличает мужиков от женщин и нимф, и умения сочувственно слушать жалобы Персефоны на Ареса, поддакивая в нужных местах. Собственно, поэтому он так долго проходил в любовниках царицы – все остальные ее увлечения на этом месте тут же парализовывало от страха, а у Адониса на это не хватало мозгов.

– А потом он как-то наткнулся на Афродиту и страшно в нее влюбился, а Персефоне стало обидно, и она натравила на него Ареса, – триумфально закончила Минта. – А когда он стал тенью, Персефона сначала приняла его в свою свиту. Но вскоре он ей надоел и отправился на асфоделевые луга.

– Где-то там еще был суд с Зевсом, – припомнила Артемида.

– Да, – хихикнула нимфа. – Говорят, что Зевс приказал Адонису треть года проводить с Персефоной, треть года с Афродитой, и еще треть – по своему выбору, а он решил проводить эту треть тоже с Афродитой, вот сестра и обиделась. Но это просто слухи. Посудите сами, с чего бы самому Громовержцу судить спор между двумя женщинами по поводу их мужиков?

«Громовержец» Минта произнесла с этаким благоговейным придыханием, как имя некой недоступной, но очень и очень желанной цели. Артемида невольно посочувствовала отцу, забыв, что зареклась делать это много лет назад.

– Так, значит, Аид?..

– Аид… ик!.. милашка, – пьяно икнула нимфа, залпом окидывая еще одну чару. – Ой! Кажется, вино кончилось…

– Я принесу еще, – сказала Афина, после чего решительно встряхнула эгидой и покинула их уютную залу.

Минта сфокусировала мутный взгляд на Артемиде, и той резко стало не по себе.

– Милашка, да, – повторила нимфа. – А сестре нужен Владыка. Чтобы такой – ух! Земля дрожала от страха. И чтобы все для нее, и весь мир к ее ногам. А Аид не такой. Точнее, я думала, что такой, когда он Аресу в пасть залез. А потом он взял и ушел.

– Но ведь она сама его прогнала, – задумчиво произнесла Артемида. – Я была там и все слышала.

– И что с того? – тихо и, пожалуй, слишком серьезно для пьяной возразила Минта. – Ему все равно не следовало это делать. Если бы он схватил ее в охапку и уволок в Подземный мир, она бы быстро рассталась и с этой дурацкой невинностью, и с другими идиотскими идеями. А когда он только появился, мне показалось…

Она принялась в третий раз рассказывать историю о том, как они с Персефоной искали Аида, воевали с ним против Ареса и раскрывали чудовищные заговоры на Олимпе, в Морском и Подземном царствах.

Все это время Артемида косилась на собеседницу с подозрением. Слишком связно та изъяснялась… что для пьяной, что в целом для нимфы, у которых, как известно, в голове ветер. Впрочем, это касалось только мужиков, во всем остальном Минта проявляла вполне свойственную для нимф бестолковость. Щебетала, как будто на нее не давил потолок, не душил спертый, пропитанный винными парами воздух…

Охотница устало потерла виски, пропуская мимо ушей немного спотыкающийся щебет. Получалось плохо – болтовня нимфы прямо-таки ввинчивалась ей в уши. Артемида невольно посочувствовала бедной Коре, вынужденной столько лет терпеть рядом с собой это создание. Которое, плюс ко всему, не стеснялось забираться в постель к ее мужу. Если бы Артемида не избрала стезю девственной богини, она ни за что не смирилась бы с подобным поведением «драгоценной сестры».