Последние из расы Симуранов...

Предисловие

15 лет назад

В нашей семье есть очень глупая традиция — родившую женщину вместе с младенцем отвозят в священное поле.

Она встает посередине, к ней приходит, как бы сказать, о! Озарение — имя для младенца.

Вот и я сейчас, пытаюсь стоять. У меня все болит, и на руках маленький комочек счастья, моя девочка. У нее пока «молочные» глазки, но уже скоро ее глаза станут насыщенного красного цвета.

«Марика».

— Что? — я оглянулась, но вокруг никого не было.

«Назови ее Марика. Марика - значит дитя леса».

— Кто ты?

«Оглянись».
Я резко повернулась. Передо мной стояла огромная белая волчица с белоснежными крыльями. Они были слишком велики даже для нее, часть ее перьев лежала на земле. Мир замер.
И я повторила свой вопрос:
— Кто ты?
Волчица повернула голову на луну, и в моей голове зазвучал голос:
«Я твой предок. Вы называете меня праматерью. Через несколько лет ты придешь ко мне вновь. И мир для Симуранов изменится.

Выживут только твои волчата. Готовь свою дочь, ей придется бежать со щенком. Никому не рассказывай о том, что я тебе сказала. Ничто уже не изменишь, лучше помоги ей. Научи ее всему, что ты и твоя пара знаете, ей пригодится».

— А как же Олек? Ему я могу рассказать?

«Можешь».

Она величественно кивнула.

«Тяжелую ношу лучше нести вдвоем, у тебя хороший муж, я помню его еще волчонком. Ему не сиделось на месте в свой первый день жизни. Он обернулся прямо у матери на руках и кинулся ко мне».
Тут я почувствовала, как моя девочка зарычала. Посмотрев на нее, я удивилась. Я так заслушалась Праматерь, что не заметила, как дочь обернулась, и сейчас этот крылатый волчонок рычал на Праматерь.

«Отпусти ее».
Я тихонько присела на колени, и Марика, расправив крылышки, рванула на нее. Праматерь опустила голову и малышка врезалась в неё.

«Шустрая какая. Вся в Олека».
Я чувствовала в ее голосе восхищение. И сама начинала гордиться еще маленькой, но уже такой взрослой волчицей. Но тут вспомнились слова Праматери:

«Не грусти, ты еще увидишь, как твоя дочь вырастет и родит своих щенков».

— Но как? — удивилась я.

«К ней, когда она родит, мы придем вместе, и у вас будет немного времени поговорить друг с другом».

— Спасибо! — по моим щекам текли слезы, но я улыбалась, зная, что смогу с ней увидеться.

«Мне пора! К тому же она устала и засыпает. Прощай, Ханако».

Пока я поднимала Марику и повернулась, чтобы проститься, Праматери уже и след простыл.

— Ханна! — я обернулась и увидела Олека, бегущего к нам.

— Олек! — он аккуратно обнял нас.

— Ну, как все прошло?

— Замечательно! — я улыбалась, смотря на волнующегося мужа, и прошептала. — Марика!

— Ма – ри – ка! — он повторил за мной ее имя, словно смакуя. — Мне нравится!

— Представляешь, эта маленькая защитница уже обернулась и чуть не покусала Праматерь.
Он сдавлено хохотнул, а после и вовсе рассмеялся во весь голос, из-за чего проснулась и заворочалась Марика. Я и оглянуться не успела, как она укусила Олека, а он еще больше захохотал. Взял ее на руки:

— Это точно моя дочь!

Я возмущенно зашипела:

— Ты еще сомневаешься?

— Не шипи! — он ласково поцеловал меня в нос, и я тяжело вздохнула. Он невозможен! — Не вздыхай так тяжело, ты же прекрасно знаешь, что я вас очень сильно люблю!

— Знаю, поэтому тебя и терплю! — он тихонько хохотнул. — Олек, — я тяжело вздохнула, и он напрягся. — Нам нужно будет поговорить.

— Это из-за того, что сказала Праматерь?

— Да…

— Хорошо, приедем домой, тогда и поговорим.

Он подхватил нас на руки и понес к телепорту. Пока он шел, уснула сначала малышка, затем и я.

Проснулась я уже дома в кровати оттого, что Марика сосала грудь, при этом она расцарапала сорочку. Да, а ее не волновало, что мама спит. Она просто взяла то, что ей надо. Хотя, если судить по ее отцу, тут ничего удивительного.
Прошло немного времени, и этот маленький сорванец наелся. Она обняла меня за грудь и засопела. Я еще полежала, удостоверившись, что она спит, аккуратно вылезла и пошла переодеваться. Пока переодевалась, пришел Олек.
— Поговорим?

***

Прошло почти 12 лет после того, как я родила Марику, рассказала о разговоре с Праматерью Олеку, и вновь родила.
Марика росла оторвой. Это неугомонное создание тащило в дом все, что попадалось под руку – кость, камни, лесных животных. Вот и сейчас эта безобразница, пока я отвлеклась, притащила брату в детскую ежа. И мелкий чисто из любопытства сунулся к нему, и теперь его сестра зализывает ему ранки.
— Оле – ек! — послышался топот ног. Я сначала не поняла в чем дело, и только когда в комнату ворвались двое мужчин во всеоружии и более того, они уже перешли в частичную трансформацию, я поняла, что меня не поняли. Глядя на этих полудурков , я начала тихонько хихикать, а после начала вовсе смеяться, как ненормальная.

— Что ты ржешь, женщина? Что случилось? — и если до этого я только до смеялась, то сейчас я еще и захрюкала. Олек перевел взгляд с неунимающейся меня на детей и…

Вдруг послышался тихий скулеж. Мы обернулись и увидели угольно-черного Симурана, который закрывал лапами нос и тихо скулил. Я начала только успокаиваться, но когда увидела эту картину, начала, откровенно говоря, ржать, как лошадь.