Последний бой

Надежда. Любовь, Вера и мир

Глава 1. Любовь

Женщина священна; женщина, которую любишь, — священна вдвойне. 
(Александр Дюма)

     Было уже поздно, начало десятого. Я шла домой с работы и смотрела на хмурые, уставшие лица прохожих. На проспекте стояла пробка, все торопились домой: сигналили, ругались, махали руками… Настроения не было совсем, слишком напряженный рабочий день.
     Не дойдя метров десяти до парадной, я вдруг услышала всхлипывания у следующей арки моего дома. Почему мне всегда больше всех нужно? Мать Тереза, не иначе. Минуты две я стояла и думала стоит ли впутывать себя в очередную историю. Этот противный мокрый дождь, собачий холод и ветер... Нет, нужно подойти.
     Около арки сжавшись калачиком сидела женщина. Было жутко темно и сначала мне показалось, что у неё в руках большая авоська. Но присмотревшись я поняла что это малыш, закутанный в куртку. Женщина не была похожа на бездомную. Пучок на её голове растрепался, но в целом она выглядела вполне прилично.
     – Простите, я могу Вам помочь? – осторожно спросила я, подойдя ближе.
     – Вы не сможете нам помочь…, – всхлипывая, почти шепотом ответила женщина.
     – Может все-таки я попробую? – настаивала я, подойдя ближе. – На улице идет дождь, вы, наверное, насквозь вымокли.
     – Как вы поможете? Нас выгнали! – истерично прокричала женщина, заливаясь слезами. – Выгнали из дома, с ребенком... как паршивых собак! Пинками, словно мы какие-то шавки!
     – Послушайте, успокойтесь. – я присела рядом с ней, доставая из сумки телефон, – Мы что-нибудь придумаем! Я могу позвонить кому-то из Ваших близких?
     – У нас никого нет.
     – Может быть милиция? То есть полиция?
     – Они тоже нам не помогут, нам никто не поможет! – задыхаясь от слез, отнекивалась она.
     – Послушайте, я живу в парадной за углом. Мы можем зайти ко мне, выпить горячего чая и решить, что делать дальше. Прошу вас, мне тоже страшно пускать незнакомых людей, но у вас ведь ребенок! – в этот момент женщина подняла глаза и меня передернуло от ужаса, боли и паники в её взгляде.
     – Но зачем Вам мне помогать? – почти шепотом спросила она, утирая слезы.
     – Давайте будем считать, что я прекрасная фея из сказки, – я не сдержала усмешку. – Я же говорила, сама боюсь впускать Вас, но кто знает, быть может завтра я буду так же сидеть и ждать помощи?
     Наконец она перестала всхлипывать и глубоко вздохнула, устремив взгляд в далекую пустоту. Видимо она понимала, что другого выхода сейчас у нее нет. Трясущимися руками она стала поправлять куртку, или что-то в этом роде, в которую был замотан малыш.
     – Может помочь Вам встать? – сказала я, поднявшись и протянув руку.
     Она молча взялась за неё и поднялась. Пошатываясь она пошла за мной.
     – Как Вас зовут? – спросила я, поддерживая её под руку.
     – Любовь.
     – А я Надежда, нам сюда. – мы зашли в подъезд.
     У двери я, как обычно, минут 20 искала ключи в сумке. Неужели так сложно класть их в один из многочисленных карманов?! Каждый Божий день, я вот так стою перед дверью, или сажусь на лестницу и начинаю потрошить свою сумку… Как же я понимаю все эти анекдоты, про потерянные в дамской сумочке предметы!
     Наконец, я нащупала ключи. На секунду я задумалась: «Стоит ли впускать этих людей? В какую очередную историю я вляпаюсь?» – но посмотрев на сжавшийся комочек на руках этой, казавшейся такой потерянной, женщины я отворила дверь.
     Мужа дома не было. Где он пропадает каждый вечер? Ладно, сейчас есть вещи поважнее. Я швырнула на полку ключи и сумку, закинула куртку на вешалку.
     – Прошу вас, не разувайтесь, пройдемте на кухню – там я усадила их на диван. Ох, моя гнилая натура, на секунду я скорчила жуткую рожу, представив себе, как они только что сидели в грязной арке, а теперь на моем новом, прекрасном замшевом диване… Спокойно, Надя.
Пока я заваривала чай и готовила посуду мы не обменились и словом. Женщина не спускала с рук ребенка, вцепилась в него мертвой хваткой, а он совсем не подавал признаков жизни. Если бы не сопение, я бы подумала, что это кукла.
     – Прошу вас, пейте. Это чай с ромашкой, – я поставила чашку прямо перед ней. – Вашему ребенку может, налить стакан теплого молока?
     – Нет, спасибо… Пусть спит.
     – Может вызовем скорую?
     – Нет, нет! Всё в порядке.
     С минут пять мы снова молча сидели. Она держала кружку у груди и попивала маленькими глоточками.
     – Ох простите, быть может Вы голодны? – внезапно осенило меня.
     В ответ она промычала что-то невнятное.
     – Я вас не расслышала… Не стесняйтесь! У меня как раз куриный бульон, мне кажется для него сейчас самое время! – почему-то мне с детства казалось, что теплый бульон спасает от любых бед.
     – Не откажусь…спасибо! – снова, почти шепотом ответила она.
     Честно, я даже не представляю, что может чувствовать человек в такой момент. Близкие отвернулись, выставили на улицу, а совершенно незнакомый тебе человек впускает к себе в дом. Смесь отчаяния, обиды, злости, страха и стыда. Жуткий коктейль.
     – Может быть вы уложите ребенка в кровать? – осторожно спросила я, подходя к столу с тарелкой супа.
     – Нет! – резко ответила она и вцепилась в него так, будто я детский работорговец и хочу украсть её ребенка, а я отшатнулась и чуть не выронила тарелку.
     – Хорошо… не волнуйтесь, пожалуйста… – пытаясь её успокоить, ответила я. – У вас сын или дочь?
     – Дочь.
     – Как её зовут?
     – Настя. У меня есть и сын… – вздохнула она, едва сдерживая вновь нахлынувшие слезы.
     – Кушайте, – я подвинула к ней поближе тарелку и ложку. – А где Ваш сын?
     – В больнице.
     – Ой! Что-то серьезное?
     – Его избили до полусмерти. – она так холодно и отрешенно это сказала, будто говорила о привычных мирских вещах, а меня начинало настораживать её странное поведение. Нервная, дерганная, непонятная – кто знает, может она из психушки сбежала?
     – Так, кому я могу позвонить?
     – Никому. У нас больше никого нет.
     – Полиция?
     – Только не полиция. Они заберут мою дочь! – она почти прокричала это, девочка шевельнулась, и женщина, шикая, наклонилась поцеловать ее. С каждым её словом, все становилось только ещё больше не понятно.
     – Всё дело в Вашем муже, да? – спросила я.
     – Да.
     – Алкоголик?
     – Нет ну что вы, зачем так. Мы просто повздорили.
     – Просто повздорили? Вы сидели в холодном дворе с ребенком на руках, а ваш сын в больнице. Вы просто повздорили?! – мне казалось, что от злости от меня повалил пар, ненавижу такие истории! А она ещё и защищает его!
     – Не кричите, пожалуйста. Я вам всё объясню, если позволите.
     – Конечно, я вас внимательно слушаю, – с ноткой сарказма ответила я, уже предвкушая очередную душераздирающую историю о любви: о мужчине, который любит распускать руки, и о женщине, которая так сильно его любит, что прощает и оправдывает раз за разом.
     – Он правда не такой. Он очень сильно нас любит, и меня, и дочь, и сына. Слава и мухи не обидит. Просто он сорвался… с каждым бывает.
     – Сорваться тоже можно по-разному…
     – Мы в браке уже 10 лет. Познакомились на свадьбе у наших друзей. И вы знаете, прямо любовь с первого взгляда! Я рано потеряла отца, и мне очень не хватало мужской заботы и внимания. А Славик... Он такой обходительный и нежный! Работал на 2-х работах, мне не позволял. Всегда цветы, конфеты, подарки и всё, чего я только могла пожелать, – по ней было видно, что мужа она очень любит. Впадая в воспоминания Любовь засияла так, будто ничего и не произошло.
     – Тогда почему такое отношение?
     – Да узнала, случайно, что он мне изменил. Он в ванной был, пришла SMS-ка. Даже смешно, самая типичная история, – она грустно улыбнулась, – но не думала, что она коснётся меня. Он очень долго оправдывался, но я не могу измену простить, ну никак. Мысль о том, что он говорил те же слова, что и мне кому-то другому, испепеляет изнутри.
     – Так это накануне было? Перед тем как…
     – Нет, –перебила меня Любовь, – месяц назад, может больше. Я все пыталась смириться… Но увы. В тот день, будто мир перевернулся. Я пыталась найти куда съехать. А он, не обращал внимания на мои истерики и сборы. Он просто повторял: «ты все равно никуда не уйдешь!». Я думала, что он просто не осознаёт насколько я серьезно настроена. И вот, вчера, или позавчера… Я уже запуталась во времени. Мы вновь ругались, но совсем не так, как раньше. Моя вина, я не смогла сдержать обидных слов, как только я его не называла…, и он ударил меня. Неожиданно, никогда бы не подумала, что этот человек вообще кого-то может ударить!
     – Наверное это очень странное чувство, осознать, что человек, с которым ты столько прожил на самом деле не тот, кем казался?
     – Я не считаю, что он такой, – вздохнула она. – Мне кажется, он просто так сильно любит меня, что не может отпустить.
     – Это не любовь, уж простите. А сын, что с ним? Сына он также любит?
     – На мои крики выбежал, ему и влетело. Слава испугался, закричал: «Твоя мать ненормальная! Куда ты лезешь! Не встревай во взрослый разговор!». Сын меня очень любит, но против отца не пойдет. Ему 9. Не знаю, что было дальше, пока он отводил сына в комнату, я успела забрать малышку из детской и убежать из дома... Боже, – вдруг она зарыдала, закрывая лицо рукой. – Я, наверное, никогда себе этого не прощу!
     Я встала и оторвала бумажное полотенце.
     – Возьмите – я протянула его ей, глубоко вздыхая. У меня тоже наворачивались слезы.
     – Я оставила своего единственного сына там, понимаете?! Как я могла представить, что он почти убьёт моего мальчика? Он ведь отец!
     – Не вините себя. Любовь, вы ведь правда не могли о таком даже подумать!
     Она так рыдала, что салфетка вымокла за пару секунду. Одним куском тут походу не обойдется, подумала я, и поставила перед ней весь рулон, отодвигая тарелку с уже остывшим супом.
     – Не поймите меня неправильно, но может вам стоит поговорить с мужем?
     – Он нашел меня, – она продолжила, проигнорировав мой вопрос, – знал где меня искать. Мы с дочерью залезли в детский домик на площадке за углом. Прошло минут 10, не больше как он прибежал, и начал орать: «Что ты сделала со своим сыном дура? Вернись и посмотри на ребенка! Как у тебя хватает совести!». Не понимаю, почему никто не услышал его неадекватные крики? У нас во дворе всегда тихо. Он пытался вытащить меня, но я вцепилась в деревянную балку. Малышка плакала и пыталась меня держать. «Хоть дочь свою пожалей, идиотка!» – последнее что он мне крикнул, отпустил и ушел. Он так резко отцепился, что я влетела в дочь, она ободрала себе руку и сильно ударилась головой. Мы просто сидели и плакали, думаю, около часа.
     Любовь остановилась на несколько секунд, пытаясь отдышаться от истерики. Будто она вновь пережила весь тот ужас, который описывала и теперь может вздохнуть с облегчением. Я не влезала в ее рассказ, пусть выговориться, должно стать легче.
     – Я решила, – продолжила она, – что оставаться там не безопасно, мы слышали, как приезжала скорая за моим мальчиком. И мы пошли неизвестно куда…так мы и очутились у вас во дворе. Вы действительно думаете, что мне стоит с ним говорить? – она посмотрела мне прямо в глаза. Губы её всё так же дрожали, а глаза распухли и покраснели пуще прежнего.
     Я не могла ничего сказать. Молча смотрела в её глаза, и старалась не заплакать вместе с ней. Не укладывалось в голове, как мир носит таких уродов?! Причем тут дети…  Определено, я больше не жалею, что пустила эту женщину в свой дом. Постараюсь помочь всем, что в моих силах и будь что будет!