Последний полёт

Оранжевое небо Эльдаса пестрело от металлических птиц, мчащихся навстречу своим целям, прошивая облака и наматывая их на пропеллеры. Океан под ними неспешно играл своими волнами, обречёнными быть разбитыми о скалистый берег; и судя по виду, ему была абсолютно безразлична предстоящая резня.

- Альфа Один, это Гамма Три. Приём.

- Альфа Один. На приёме, - раздался в ответ спокойный голос, продирающийся сквозь радиопомехи.

- Один, Три. Вижу скопление вероятного противника на десять часов. Жду дальнейших указаний. Приём.

- Три, Один. Принято. Отклоняйтесь к левому флангу. Приём.

- Один, Три. Вас понял. Выполняем. Конец связи.

Несколько звеньев истребителей отделились от основной группы и устремились навстречу своей судьбе. Их целью было отвлечь врага и расчистить путь для бомбардировщиков.

Гамма Три сосредоточенно всматривался в точки, маячившие вдалеке. Было ещё не ясно наверняка, кто был перед ними; вполне вероятно, что с противоположной стороны в них тоже сейчас всматривались с такой же напряжённостью.
Он перевёл взгляд на приближающиеся корабли и их знакомые силуэты уже ясно давали понять, что боя не избежать.

- Эпсилон Два. Это Гамма Три. Готовность номер один. Приём.

- Принято, Гамма Три. Готовность номер один. Приём.

- Гамма Три. Вас понял. Конец связи.

Вспышки залпов из корабельных орудий рассеяли остатки сомнений и совсем скоро они врезались в стаю вражеских истребителей, закружив с ними свой смертельный танец среди облаков.
***
Словив его наконец перекрестьем прицела, он сузил глаза и надавил на гашетку, выпуская очередь стальной ненависти. Пули заискрили по обшивке, однако истребитель продолжил движение, лишь вильнув в сторону.
Гамма Три преследовал его уже бесконечно долгое время. Океан остался далеко позади и под ними, до самого горизонта, были лишь скалистые ущелья.
Он даже не вполне отдавал себе отчёт, как они вообще оказались здесь, вдвоём. Два стальных ястреба, время от времени меняющихся ролью жертвы. То убегая, то преследуя.
Последнее, что он ясно помнил, это пылающие вражеские корабли и чувство триумфа, внезапно прерванное скрежетом разбитого стекла и белым брюхом истребителя, пронёсшегося над ним. Ещё не отойдя от боевого транса, его сознание с лёгкостью снова окунулось в этот кровавый поток и поддавшись инстинкту преследования, он бросился за своей новой добычей.
***
Индикатор топлива показывал чуть больше половины. До точки невозврата оставалось уже совсем немного времени. Однако, был ли у него выбор? Повернув назад, он стал бы преследуемым. Судя по действиям врага, для него это уже тоже было что-то личное. Они оба прекрасно осознавали, что выбраться из всего этого удастся только одному из них. Они зашли слишком далеко и отступать было просто некуда.
Они оба знали, что уже не отпустят друг друга.
***
В отчаянной попытке сбросить его со своего хвоста, Гамма Три нырнул в ущелье. Оно было настолько узкое, что в какой-то момент ему даже пришлось накренить истребитель боком, чтобы протиснуться между скал.
Затёкшие руки сжимали штурвал, а красные от напряжения глаза устремлялись вперёд. Его раздирало любопытство и наплевав на осторожность и опасность потерять управление, он быстро оглянулся назад.
Снова переведя свой взгляд вперёд, он широко улыбнулся. Его новый знакомый не разочаровал и следовал за ним, в таком же безумном крене между скал. И как будто в подтверждение этому, позади послышалось стрекотание пулемёта, едва задевшего обшивку.
Они снова поменялись ролями.
***
- Зачем мы это делаем? - тихо сказал он, обращаясь к Альфреду.

Альфред, как обычно, не ответил, лишь изредка мелькая впереди, перед его прицелом.
Гамма Три назвал его так для удобства. Своего приятеля, который пытался его убить. Которого пытался убить он сам.
Топлива на обратный путь уже не хватало, но это неожиданно принесло ему какое-то облегчение. Уже не было лишних, совершенно не нужных сейчас, мыслей. Теперь уже было нечего терять. Теперь можно было свободно наслаждаться полётом, полностью отдавшись любимому делу.

- Зачем мы пинаем друг друга палками, уже десятки тысяч лет? - продолжал он.

- Неужели мы пришли в этот мир для этого? Неужели нам действительно есть, что делить? И даже если есть, неужели оно стоит того, чтобы резать друг другу глотки?

- Ты знаешь, Альфред, я ведь никогда не чувствовал себя патриотом. Чувствовать гордость лишь за тот факт, что ты родился в какой-то стране? Лишь за это? Разве не абсурд? Ведь с таким же успехом можно гордиться цветом своей кожи или количеством пальцев на руках. Гордиться тем, к чему ты не приложил никаких усилий. Вообще никаких.

Он дружелюбно рассмеялся и прищурился лучам солнца.

- Я просто безумно люблю небо, люблю самолёты. Точно так же, как и ты, мой друг. Да брось, я же вижу, как ты пилотируешь. Такое возможно только будучи искренне влюблённым в своё дело. Ты просто делаешь что-то с любовью. Падаешь, набиваешь шишки и синяки, но снова встаёшь и продолжаешь это делать. Потому что без этого уже просто не можешь. Потому что твой самолёт, это уже часть тебя. А ты – часть его.

Два одиноких истребителя неслись сквозь оранжевые пустоши над самой землёй, поднимая тысячелетнюю пыль. Иногда проваливаясь в ущелья, затем вновь взмывая в небо, казалось бы, нарушая все законы физики.

- Ох, Альфред, мы ведь вполне могли встретиться при других обстоятельствах, представляешь? В поезде, например. Мы ехали бы, каждый по своим делам, и разговорились бы о самолётах. А потом выяснилось бы, что мы оба пилоты. Ха-ха.

- Возможно стали бы даже лучшими друзьями. Наверняка.

- Где-то в параллельной вселенной, наверняка так и вышло, да.

- Но в нашей, эта чёртова война. Из-за которой мы даже не можем доверять друг другу. Даже если захотим, наверное.

Он вздохнул.

- Не можем доверять, не можем разговаривать, но продолжаем делать то, что умеем лучше всего – уничтожать друг друга. Из года в год.