Последний Шериф

Последнее дежурство лейтенанта Дрёмина

Цепочка капель крови редкая, но видна отчетливо, да к тому же еще и пахнет так, что можно с закрытыми глазами идти по следу. Вот этот угол, тут они повернули.

Осторожно подкрадываюсь к стене дома, выглядываю при помощи зеркальца и успеваю увидеть, как два человека, из которых один буквально тащит на себе другого, укрываются в сарае.

Честно говоря, даже как-то неожиданно: первый тащит второго, хотя и сам ранен. Нехарактерное поведение, эта публика своих подельников, как правило, бросает, как только дело начинает пахнуть керосином.

Слышу, как закрывается изнутри засов, совсем тихо, но слышу, слух у меня хороший. Так, сарай крепкий, окна в нем заколочены – гранату не забросить, да и жалко.

А вот оконце в скате крыши – самое оно. Просторное, я протиснусь.

Главная штука была не в том, как забраться на крышу, а в том, как сделать это тихо, потому как могут жахнуть изнутри на звук сквозь шифер… стоп, это не шифер. Это черепица. Видать, хозяин был не бедный и дачу себе отгрохал хорошую.

Крыша оказалась более чем надежной и не выдала меня, пока я крался к окошку. Заглядываю внутрь зеркальцем – лежат оба у самых дверей. Один тяжело дышит, второй уже практически не подает признаков жизни. Автомат на полу.

Натягиваю дыхательную маску и через окошко беру того, который еще дышит, на прицел.

– Замри!

– Не шмаляй, мужик, не шмаляй!!! – закричал он. – Бери что хочешь, все равно у меня ни хрена нет, только не шмаляй!

Держа его на прицеле, пролезаю в окошко и спрыгиваю вниз – там всего-то метра четыре. Забираю автомат, пинком проверяю второго и поворачиваюсь к живому. Тот, невысокий мужчины лет сорока пяти, одной рукой зажимает рану на другой и смотрит на меня с ужасом.

– Итак… неважно, как там тебя зовут. Ты обвиняешься в убийстве, сопряженном с разбоем, совершенном группой лиц по предварительному сговору, статья сто пять, часть вторая, уголовного кодекса Российской Федерации, и в изнасиловании, совершенном группой лиц по предварительному сговору. Скажешь что-нибудь в свое оправдание?

Пока я зачитывал ему обвинение, его лицо вытягивалось все сильнее.

– Ш-ш-шериф?!!

– Он самый. Не ждал встречи, да? Никто не ждет.

Бандит несколько секунд молчит, потом выдавливает:

– Да я вообще думал, что ты – вымысел…

– Как видишь, нет. Только давай к делу вернемся.

– Слушай, бля буду, это все не я, это Стас и Гарик! Это они парня убили, это вообще случайно вышло, какого-то хрена он за ружье схватился!

– Человек, у которого попытались отобрать все имущество, схватился за оружие, чтобы защитить себя и жену? Действительно, и чего это он?

– Но все было не так! Мы решили, что будем только плату за проход брать, бля буду, о том, чтобы грабить, а тем более валить наглухо, речи не было! И потом, я вообще не стрелял, я реально не при делах!

Я вздохнул.

– Все так говорят. Все всегда валят все на мертвых подельников. Девчонку тоже случайно изнасиловали, после того, как ее мужа грохнули?

– А тут я тем более ни при чем! Постой, – ужаснулся он, – чикса же не сказала, будто ее все трое насиловали?!!

– Хм… Нет, – признал я. – Только двое. Третий, по словам потерпевшей, стоял у дерева и курил, постоянно щелкая блестящей зажигалкой.

– Это я и был! Я в принципе не мог бы никого изнасиловать, у меня просто не стоит, уже года четыре как... Вот, смотри!

И он полез окровавленной рукой в нагрудный карман и показал мне зажигалку, сделанную из крупнокалиберной гильзы.

– И потому ты сам стоял на стреме, да? Даже если я поверю, что ты не стрелял и не хотел – соучастия в убийстве и изнасиловании это не отменяет.

– Бля, Шериф, я правда не участвовал и не хотел! Слушай, я отдам тебе схрон с патронами и консервами, только отпусти меня!

– Подкуп должностного лица при исполнении? Хотя эта статья в твоем случае уже малозначительна…

– Да ты издеваешься? Слушай, Шериф, ну какая статья, а? Мы – пропащие люди в пропащем краю, и не факт, что за Стеной остались еще живые! Нет больше ни судей, ни властей, ни президента, ни твоего начальства, ни законов. Ты сам – охотник за головами, охотишься за теми, за кого платят! Я не знаю, сколько тебе за нас троих заплатили – но Стаса и Гарика ты уже грохнул, а за себя я выкуп дам!

Я снова вздохнул.

– Понимаешь, я – не шериф, хоть меня так и прозвали. Я – лейтенант Дремин, и я все еще слуга закона. Видишь ли, закон не зависит от существования президента или моего начальства. Законы работают, пока есть кто-то, кто следит за их исполнением. Например, я. Закон не привязан к существованию государства, он всегда был и всегда будет. По любым законам убийство – преступление. И уголовный кодекс Российской Федерации – просто более конкретный вариант законов общечеловеческих. Которые ты грубо попрал.

– Бля, Шериф, да не виноват я! Пойми, все дела делали Гарик и Стас, у меня и права голоса не было. Я при них так, навроде прислуги, я не мог повлиять ни на что. Мне не нравились их делишки, но я – заложник ситуации. Просто выжить пытался, самому нынче выжить невозможно, к кому смог – к тем и прибился.

– К разбойникам ты прибился. Знал же, чем рискуешь.

– Знал. А вот ты не знаешь, Шериф, в том, что я сейчас тут, виноваты и те, которые тебе заплатили.

– И чем же? – полюбопытствовал я.

– Тем, что меня отовсюду прогнали. В том числе и из того поселения, откуда эти двое шли. Не оставили мне выбора, кроме как прибиться к разбойникам!

– И почему же тебя прогнали?

Он показал мне руку, покрытую наколками:

– Вот из-за татух. Даже говорить со мной никто не хотел.

Я пожал плечами.

– Кто виноват, что ты уголовник? Не вижу ничего странного, что тебя никто не захотел принять.

– Да я к тому времени, как случился конец света, уже восемь лет как отсидел и вел честную, добропорядочную жизнь! Понимаешь, Шериф, я ведь не быдло с большой дороги. Сидел за преступление против собственности, но не против личности, а как вышел – занялся честным трудом. Зарабатывать стал хорошо, оружейник я, понимаешь? Ну там, ружью новое ложе, карабину тюнинг, все такое. И вот из-за гребаных наколок талантливого оружейника выгоняют отовсюду на большую дорогу. К кому я мог прибиться там, а?