Последняя клятва

Пролог

Мгла предрассветной пустыни густым покрывалом окутывала землю, скрывая под своим саваном зыбкие очертания холмов и дальних барханов. Воздух был неподвижен, будто сама природа затаила дыхание перед пробуждением нового дня. Полная луна висела высоко в небе, её серебристый свет разливался по пескам, придавая им волшебное сияние. Сегодня она казалась необычайно красивой: большие, чёткие кратеры выделялись на её поверхности, а мягкий ореол обрамлял её, словно незримая корона. Лунный свет оживлял пустыню, делая её похожей на застывшую в вечности картину. На песке мерцали редкие кристаллы соли, отражая лунный свет. Дюны, причудливо изогнутые ветром, переливались мягкими оттенками охры и золота, словно созданные рукой художника, чьё полотно — сама природа.

Караван, остановившийся на ночлег у подножия каменного утёса, всё ещё дремал. Тёмные силуэты повозок, покрытых парусиновыми навесами, выделялись на фоне барханов, словно небольшие островки среди бескрайнего песчаного моря. Верблюды, стоявшие неподалёку, лениво пережёвывали сухую траву, добытую где-то в складках пустыни. Их длинные шеи плавно покачивались в такт движению челюстей. Лишь тихие перешёптывания ветра и редкие потрескивания костра нарушали тишину.

У костра сидели трое караванщиков. Мужчины сидели на низких табуретах и сосредоточенно следили за кипящим супом в котелке.

— Эй, Нахир, добавь соли, а то опять получится, как в прошлый раз, — негромко проговорил один из них, коренастый мужчина с густыми бровями. Он потянулся к походной сумке и, порывшись, вытащил небольшой мешочек.

— Да хватит тебе ворчать, Махад, — отозвался второй, высокий и худой, с острыми чертами лица. Он лениво помешивал суп ложкой. — В следующий раз сам будешь готовить.

Третий караванщик, самый молодой из троицы, не сводил глаз с котелка. Его лицо ещё не успели изрезать шрамы и морщины, а в глазах всё ещё горел огонёк юношеского азарта. Звали его Кайран.

— Так вкусно пахнет! — сгорал от предвкушения Кайран

Махад бросил на юношу суровый взгляд, но затем махнул рукой и, пробурчав что-то под нос, отвернулся. Нахир, воспользовавшись паузой, снял крышку с котелка, вдохнул аромат готовящегося супа и довольно кивнул.

— Аромат и правда потрясающий! — заключил он, размешивая ложкой густую массу. — В пустыне, — он посмотрел на Кайрана, — вкусы всегда кажутся лучше, чем они есть на самом деле. Даже чёрствый хлеб кажется лакомством.

— Особенно, когда весь день только песок жуёшь, — добавил Махад с усмешкой. — После долгого перехода, любая еда на вкус словно приготовлена дома руками любящей жены!

— Дома я о такой роскошной еде мог только мечтать, — подхватил Кайран. — Мясной бульон редко появлялся у нас на столе. Мы больше лепёшки да финики ели.

Махад устало усмехнулся.

— Дома... — протянул он, уставившись на пламя. — Жду не дождусь, когда вернусь в объятия моих прекрасных жён! А ты, Нахир, скучаешь по дому?

Нахир пожал плечами, хмурясь.

— Нет. Что мне там делать? Кто меня ждёт? Дом сгорел, а родня... Если и осталась, то давно обо мне забыла.

Юноша, который до сих пор жизнерадостно улыбался, вдруг посерьёзнел.

— А я всего год как ушёл, — сказал он, опустив взгляд. — Мать провожала. Обещал ей, что, когда вернусь, куплю самый большой кусок мяса на рынке! И сёстрам будет приданое.

Его голос дрогнул, и он умолк. Махад и Нахир переглянулись, но ничего не сказали.

К ним, лениво потягиваясь, подошёл ещё один их товарищ — Амр’Ра’ман, самый старый и мудрый из караванщиков. Он зевнул, бросив взгляд на котелок с супом, затем, усевшись на ковёр у костра, промолвил:

— Надеюсь, в этот раз не так пресно?

— Ну вот! А о чём я говорил?! — воскликнул Махад, оживившись, радуясь, что его хоть кто-то поддержал.

— Не кричи, Махад, — Амр’Ра’ман укоризненно покачал головой. — Духам это не нравится.

— Ой, — отмахнулся Махад. — Опять ты со своими духами. Сколько лет я хожу по этой пустыне, и ни разу не видел ни духов, ни богов, ни демонов!

— Духов пустыни нужно почитать и уважать, — Амр’Ра’ман поднял взгляд на луну, сверкающую серебристым светом над барханами. — Особенно в такую ночь.

— Да скоро рассвет! — парировал Махад, махнув рукой на восток.

— А чем эта ночь отличается от других? — заинтересованно спросил Кайран, уловив нотки напряжённости в голосе старшего товарища.

Амр’Ра’ман помедлил, будто прислушиваясь к чему-то невидимому, затем заговорил:

— Сегодня начинаются праздничные дни в честь Амрат’Шихр. Великая Матерь начала свой танец.

— Никогда не слышал о такой богине, — задумчиво произнёс Кайран, поправляя сбившуюся с плеч накидку.

— В неё почти никто уже не верит, — сказал Нахир, пробуя суп деревянной ложкой. Он нахмурился, добавил щепотку соли и продолжил: — Это богиня фалунхаджинов.

— Фалунхаджины* существуют?! Я думал, это просто сказки, — Кайран недоверчиво нахмурился, его юношеская уверенность поколебалась. Он подозревал, что старшие товарищи просто хотят его напугать.

— Духи и демоны — это сказки, а вот фалунхаджины реальны, — с важным видом кивнул Махад, опираясь локтями на колени. — Видал я их. Правда, издалека. Если встретишь фалунхаджинов, дай им воды и хлеба. И обязательно расскажи историю. Тогда ты станешь их другом. А откажешься — через пару ночей уже не проснёшься, и твоя голова будет болтаться у кого-то из них на поясе.