Последняя роза Дивеллона

Глава Пятая

Они изменились, Борх и Ворон изменились в своем отношении ко мне, я это ощущала.

После истории с аторхами и спасением двоих товарищей от смерти, они будто стали видеть во мне нечто большее, чем просто предмет повышенной ценности, который нужно доставить в Излаумор сохранным.

Раны Борха, к немалому его смущению, я также перевязала, нанеся заживляющую мазь. Для Ворона, у которого плачевно распухло ухо, надорванное острыми зубами одного из монстров, у меня сыскалось другое средство и небольшой ведовской заговор.

Я видела по тому, как крепко призадумался Борх, что задала ему непростую задачу, утяжелив наш отряд двумя ранеными. При этом Десволин выглядел вполне сносно, а вот у Дарроха рана то и дело открывалась и кровоточила, и я спаивала ему по глотку драгоценную ведовскую микстуру.

Оба были слишком слабы для того, чтобы продолжать путь верхом дальше, при этом просить меня покинуть повозку и пересесть на лошадь, предоставив свое место раненым, Килиан Борх не спешил.

Они с Вороном держали тихий совет, переговариваясь у разложенного костра. Я сидела по другую сторону, грея ноги и напевая старинную песню.

Борх не хотел оставлять товарищей ослабевшими в лесу, но и выхода другого не видел. Однако выход сам нас сыскал в виде большого торгового обоза, хозяин которого не с большой охотой, но согласился поделиться за умеренную плату телегой и лошадью. Ведь два тиульбских боевых коня пали во время нападения аторхов. Таким образом наша унылая процессия потащилась дальше. Воистину королевский кортеж!

– Пять калек, одна принцесса! – хрипел Даррох со своего места. – Оставляйте уже нас! Везите скорее невесту Айволину.

– Оставим, не волнуйся, – заверил его Килиан. – Докатим до ближайшего постоялого двора и там оставим.

Так и вышло. Тем же днем, ступили мы на земли хозяйственных и миролюбивых кетров, и вскоре добрались до крупного постоялого двора. Там Борх позволил всем немного передохнуть и согреться. Волосы мне пришлось по его указанию укрыть широким платком на манер того, как носили замужние кетрянки.

– Не нужно нам привлекать лишнего внимания, – пояснил он. – Не только аторхи могут угрожать невесте короля тиульбов. Врагов у него, что звезд на небе в ясную ночь.

Со двора мы выехали втроем. Ворон верхом и Килиан – на козлах моего курятника, запряженного двумя свежими лошадками.

Даррох и Десволин остались залечивать раны. Причем последний плохо скрывал свою радость – так ему приглянулась хозяйка двора, с которой он то и дело перемигивался на глазах ее возмущенного супруга.

И потянулась бесконечная зимняя дорога с однообразными селениями, изредка попадающимися вдоль большака. Такого густого леса, как на выезде из Долины больше не встречалось, все больше поля с невысокими кустарниками.

Я свыклась с холодом, тряской, скромной пищей и темнотой своей повозки и ужасно радовалась каждый раз, как Борх командовал остановку в харчевнях или постоялых дворах. Иногда удавалось даже помыться в деревянной бадье горячей водой и сменить платье.

Я даже привыкла к тому, что моими единственными компаньонами теперь были двое мужчин, не отличающихся благородным воспитанием. Более того, после первой моей встречи с аторхом, эти двое больше не отворачивались от меня ни при каких обстоятельствах. Надо ли пояснять насколько сильные неудобства и моральные страдания это влекло за собой. По этой причине я очень мало пила и почти ничего не ела.

На дороге нам часто встречались следы диких животных, пару раз я видела в свое крошечное оконце цепь из волков, трусящих друг за другом в редколесье, но нападать хищники не рисковали, по крайней мере, днем. Аторхи до этих мест еще не добрались, и Ворон с Борхом иногда рассуждали о том, что же могло занести столь крупный отряд к границам Священных Земель, где мы с ними столкнулись. Воины полагали, что те оказались там неслучайно и преследовали некую цель.

На пятый день нашего путешествия Борх остановил лошадей, спешился сам и открыл дверцу моей повозки, знаком приглашая выбраться из нее. Что я и сделала, зябко кутаясь в одеяло, и оглядываясь по сторонам.

Мы встали на перекрестке возле огромного черного валуна, вид которого произвел на меня тягостное впечатление.

– Здесь начинаются земли тиульбов, – гордо пояснил Килиан. – Подумал, что вам будет интересно посмотреть на границы будущих владений.

При этом Ворон почему-то насмешливо фыркнул.

Унылый пейзаж наводил лишь тоску: на дороге грязь, на обочинах – снег. Да ворона каркает на одинокой ели.

– Камень предков, – Борх низко поклонился валуну и коснулся его указательным и средним пальцами, что-то бормоча себе под нос. То же самое сделал Ворон.

Видно, и у таких неотесанных вояк есть свои традиции.

– Попросите у него покровительства и помощи, может, внемлет, кто знает, – сказал мне Борх, а Ворон взглянул на него уж больно выразительно.

Я, больше для того, чтобы не оскорблять Борха, по их примеру уважительно поклонилась черному исполину и приложила к холодной поверхности два пальца. В тот же миг короткими вспышками перед глазами замелькали картины прошлого и будущего:

русоволосый мужчина в окровавленном доспехе вынимает меч из ножен, Вереск чертит в воздухе защитные знаки, женщина в мужской одежде хищно улыбается, а затем хохочет мне в лицо, и Килиан Борх, по белой рубахе которого расползается красное пятно крови. Сиреневая роза брошена на снег. А еще аторхи. Огромное войско аторхов усыпало целую равнину меж скалами. Они будто замерли в ожидании приказа к действию. Но кто отдаст этот приказ? Фигура постоянно ускользает и прячется от моего взора за камнями.

– ... У нее припадок! – донесся до меня возглас Ворона.

Борх повел ладонью перед моими глазами. Я отшатнулась от камня, пытаясь справиться с эмоциями, как из ушата, свалившимися на меня разом.

– Ведьмоватая! – тихо сказал Ворон. – Камень заговорил с ней.

– А раз заговорил – значит принял, – утвердил Борх.