Потеряйся в моем лесу

Потеряйся в моем лесу

Мирослава стояла под проливным дождём и размышляла о том, как важно иногда вовремя закрыть рот. Ей это удавалось настолько редко, что казалось чем-то за гранью её способностей. Вот и теперь её главный враг — собственный язык, был виноват в том, что абсолютно идеальная, ещё каких-то пять минут назад, укладка сейчас облепила лицо противными мокрыми прядями, а макияж, на который она потратила почти целый час, стекал по щекам крупными черными каплями. Шёлковая блузка нежнейшего мятного цвета прилипла к телу так, что без труда можно было рассмотреть кружевной узор на её бюстгальтере. Белые летние брюки тоже мало что могли бы скрыть от случайного наблюдателя, если бы таковой находился поблизости.

Но вокруг не было никого, совсем никого. Мира поняла это с солидным запозданием. Лишь когда серебристый Ниссан Стаса скрылся за поворотом, она оглянулась и осознала, что вокруг неё только гладкая лента дороги, высоченные деревья, и больше ничего — ни звука машин, ни единого признака хоть какого-то поселения — только она и дождь, барабанящий по голове и листьям.

А ведь день начинался так замечательно — с ясного неба, чашки хорошего кофе и предвкушения незабываемой поездки к морю на ближайшие десять дней вместе с любимым. Стас был лучшим из всех её бывших парней — привлекательная внешность, привлекательная сумма на банковском счёте, хорошие, относительно других, отношения. Мира видела в нем всего один недостаток, который, тем не менее, порой перекрывал все его достоинства — его мама. Мирослава поначалу восхищалась потенциальной свекровью — Раиса Ивановна вырастила сына одна, сделала из него человека, как говорят. Вот только восхищение её испарилось, как только «любимая мамочка» начала приезжать в гости и учить будущую невестку правильно заботиться о её сыночке. Мира, бывало, до боли сжимала зубы, чтобы не огрызнуться на очередное: «Стасик любит, когда картошка в супе помельче нарезана» или «убирать тщательнее надо», случись Раисе Ивановне заметить пыль на полке или мыльный налёт на кране в ванной. Ох, как же бесило Миру это презрительное выражение лица. А стоило возразить, и свекровь мигом хваталась за сердце, ударялась в слёзы и бежала жаловаться сыну. Хотя это был и не единственный повод для ссоры с парнем, но именно он подвёл Мирославу сегодня.

Спроси её кто, она и не вспомнила бы, из-за чего вспылила в этот раз, то ли Стас сделал ей какое-то замечание, то ли потому, что в женском журнале советовали время от времени устраивать истерики, чтобы парень «не расслаблялся». Но она вспылила, а что ещё хуже, ляпнула что-то очень обидное в адрес Раисы Ивановны. Вот и результат — Стас вышвырнул её из машины на дороге посреди леса и поехал к тёплому морю. Мирославе же осталось только мокнуть под дождём.

«И почему мне так везёт с парнями? Прям как утопленнику…» — подумалось ей.

В первые минуты Мире казалось, что Стас остынет и вернётся, не мог же он бросить её здесь одну. Или мог? Прошло пять минут, десять, может и двадцать. Вытащить из сумочки новенький смартфон, чтобы узнать, сколько же на самом деле прошло времени, Мира не решилась. Под таким дождём будет неудивительно, если телефон и в сумочке намокнет. Рисковать гаджетом лишний раз не хотелось.

Машина Стаса не вырулила из-за поворота и через полчаса, согласно грубым прикидкам. Дождь вскоре стих и теперь от любого, даже легчайшего дуновения ветра Миру бросало в дрожь. От нагретого солнцем асфальта поднимался пар, что создавало некую иллюзию тепла. В том то и дело, что только иллюзию. Солнце, скрытое за тучами, уже клонилось к закату, и Мира начала судорожно соображать, что же ей делать дальше. Дорога оставалась пустынной, признаков людей так и не наблюдалось, с каждой минутой становилось всё холоднее. В памяти всплыл дорожный указатель — что же там было? Подолье, Погорье… село какое-то. Кажется, оно должно быть километрах в двенадцати отсюда — далеко. Да ещё и на двадцатисантиметровых шпильках. Вот какой идиот внушил Мире мысль, что она всегда обязана выглядеть сногсшибательно? Нормальные люди в дорогу одеваются максимально просто и комфортно, но нет, она не могла себе позволить выглядеть просто. Не зря же она столько лет создавала для себя идеальный образ. Имидж, чтоб его…

Мира почти смирилась с мыслью, что придётся протопать изрядное расстояние пешком, когда метрах в пятидесяти от неё на дорогу выбежала большая серая собака, нет, погодите, это — внутри неё все похолодело — волк. Мира зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от испуга.

«Так, спокойно, что там писали в курсе выживания? Надо притвориться мёртвой? Нет, это если медведь, а с волками чего делать? Может, он и не видел меня? Ах, черт, сюда идёт…» — градус отчаяния рос с каждым шагом зверя.

Волк приблизился к девушке и осторожно принюхался. Мира не то, что шевелиться, дышать перестала.

— Эй, ты чего здесь делаешь? — раздался за спиной низкий мужской голос. Мира едва в обморок не грохнулась. — Серый, отойди, ты ж её пугаешь!

Волк тихо заворчал и отошел в сторону. Медленно и осторожно, будто на неё было направлено, по меньшей мере, пять автоматов, Мирослава повернулась на голос. В голове уже бегущей строкой мелькали заголовки газет: «Мирослава Ковалевская найдена мёртвой в двенадцати километрах от…»

— Г-гуляю, — сорвалась с её губ несусветнейшая глупость.

— А… Ну, гуляй, — ухмыльнулся незнакомец, окинув её взглядом. За густой косматой бородой сложно было разглядеть его возраст, а далеко не приветливое выражение лица, внушительный рост, ширина плеч и изрядно потёртая одежда доверия не внушали.— Только деревья не руби и животных не обижай, здесь заповедник.