Правильный ведьмак!

Правильный ведьмак!

Потом говорили, что этот няшный пупсик пришел с севера, со стороны Канатчиковых ворот. Он шел, чуть неуклюже растягивая неудобные и чересчур узкие штанишки, делая «Грммм» в ответ на дискомфорт в промежности, а навьюченную лошадь вел под уздцы. Путник постоянно оглядывался – опасался, что за ближайшим кустом раздастся звон цыганской гитары, а значит, пиши пропало. С недавних пор не было спасения от темнокожих воришек, и за лошадкой стоило бы присматривать. Надвигался вечер, и лавки канатчиков и шорников уже закрылись, а улочка опустела. Было тепло, но на человеке был черный плащ, накинутый на широкие плечи. Он обращал на себя внимание ростом и массой идеально накаченного тела. 

Путник остановился перед трактиром «Старая Преисподняя», постоял немного, прислушиваясь к гулу голосов. Трактир, как всегда в это время, был полон народу. Изнутри доносился звон лютни. Пели что-то про монету. 

Незнакомец сплюнул и не вошел в «Старую Преисподнюю», а повел лошадь дальше, вниз по улочке к другому трактиру, поменьше, который назывался «У Лиса». Здесь дурных песен не было, но было пустовато – трактир пользовался не лучшей репутацией: там обычно собирались любители никому не нужных канонов и логики повествования, или по-простому — хейтеры. 

Трактирщик поднял голову от затертой до дыр книжки какого-то польского писаки, пустил скупую мужскую слезу и смерил гостя взглядом. Чужак, все еще в плаще, стоял перед стойкой твердо, неподвижно и эпично молчал. 

– Что подать? – осторожно произнес трактирщик, ожидая любой фигни в эти нелегкие времена.

– Кефирчику бы мне, – сказал незнакомец. Голос был неприятный с несколько фальшивой хрипотцой. 

Трактирщик облегченно выдохнул и наполнил щербатую глиняную кружку обезжиренным кефиром. 

Незнакомец не был стар, но волосы у него были почти совершенно белыми, идеально расчесанными рукой стилиста. Под плащом хрустели кожаные штаны, скрывающие идеально накаченные булки, которые, как две сверкающие полусферы, вырисовывались под стертой кожей, когда плащ раздувало ветром. Он носил потертую кожаную куртку с заклепками в стиле Хард-рок со шнуровкой у горла и на рукавах, которые еще больше подчеркивали пафосность образа. Когда сбросил плащ, стало видно, что на ремне за спиной у него висит меч, купленный на Алиа-экспресс по скидке. Ничего странного в этом не было, в Вызиме почти всех закупались там. Разговоры затихли, и все местные пьянчужки напряженно вглядывались в одну точку чуть ниже его пухлых губ и не могли отвести глаз — маленькая жопка на подбородке не могла не привлечь внимания завсегдатаев.

Незнакомец не присел к столу, где расположились немногочисленные гиковатые посетители, а остался у стойки, внимательно изучая трактирщика взглядом из-под желтых контактных линз, из-за которых его глаза постоянно слезились. Ему бы их снять к чертовой матери, но он мужественно держался. Трактирщик напряженно изучал жопку. У него даже мелькнула мысль сунуть в нее палец, но он сдержался. 

– Ищу качалку на ночь, – проговорил он, отхлебнув из кружки. Кружка на мгновение заслонила от окружающих жопку. Кефирчик заструился по его идеальному подбородку, вгоняя окружающих в краску.

– Нету, – сглотнул трактирщик, с великим трудом сбрасывая наваждение. – Спросите в «Старой Преисподней». Там точно есть. Там еще и песни поют…

– Я бы хотел здесь. 

– Нет! – Трактирщик побледнел и отстранился. Глаз его ощутимо задергался, как в припадке. 

– Я заплачу чеканной монетой, – тихо и как бы неуверенно сказал чужак, слизывая кифирчик с жопки. Тогда-то и началась эта паскудная история. Сил у окружающих уже не осталось. 

Чернокожий верзила, – обычное дело в этот средневековый век, – с момента появления чужака не спускавший с него угрюмого, затравленного взгляда раздавленных надежд, встал и подошел к стойке. Двое из его дружков-гиков встали шагах в двух позади. Одеты они были в футболки с оскаленной волчьей мордой и названием какой-то переоцененной компьютерной игры. 

– Повтори, только повтори это еще раз, мать твою! – гаркнул черный, подходя к незнакомцу вплотную. Жопка его не впечатлила.

Незнакомец взял свою кружку и скрипнул штанами в сторону, делая громкий «Грмм». Взглянул на трактирщика, но тот отвел глаза. Он и не думал защищать человека, произнесшего строчку из проклятого всеми шлягера, будь у него хотя бы во лбу еще одна жопка. Он сейчас был бы рад даже Ольге Бузовой. 

– Английский, мать твою! – продолжал черный, от которого несло чипсами и злобой. – Ты говоришь по-английски? 

– Это он ставит высокие оценки на Imdb, – промямлил один из тех, что стояли позади. Второй захохотал. 

– Ведьмаку заплатите… – рявкнул афровызимец. 

Только теперь незнакомец взглянул на него. 

– Чеканной монетой! 

– Оаоуо! – не выдержал трактирщик и заплакал. 

Дылда [мы уважаем чернокожих, и не хотим их обидеть, но вынуждены ради художественных целей употребить это слово – прим. авт.] выбил у незнакомца кружку и, одновременно схватив одной рукой плечо, впился пальцами другой в ремень, пересекающий наискось необъятную грудь чужака. Кефирчик полетел в сторону, обрызгав трактирщика с ног до головы, но тот уже был далеко в объятиях собственного несчастья. Один из стоявших позади размахнулся, собираясь ударить и ударил же! но железная пресуха смяла его руку в фарш. Чужак неловко развернулся на месте, собирая плечами посуду и стулья и выбил чернокожего из равновесия [он не хотел этого делать, это вышло случайно, так как герой уважительно относится к чернокожим и не хотел обидеть его чувств – прим. авт.]. Слишком длинный меч застрял в ножнах, но все равно ударил чернокожего по голове [эта оплошность также произошла случайно, а не из-за того, что вы могли подумать, что главный герой какой-то мускулинный расист – прим. авт.]. Пошла кутерьма и истерика. Поднялся крик мести за разлитый бесценный белок. Кто–то из гостей кинулся к выходу, оглушительно зовя милицию. С грохотом упал стол, глухо шмякнулась об пол глиняная посуда. Трактирщик – губы у него тряслись – глядел на громадный синяк на лице афровызимца, а тот, вцепившись пальцами в край стойки, медленно оседал, исчезал из глаз, будто тонул [еще раз хотим оговориться, эта ситуация совершенно случайна и никто не хотел, чтобы с этим чернокожим гражданином произошла подобная неприятность – прим. авт.]. Двое других лежали на полу с крупными шишками. Один не двигался, второй извивался и дергался в быстро расплывающейся желтой луже, отсвечивающей в свете каганцев. В воздухе дрожал, ввинчиваясь в мозг, тонкий, истошный крик лошади и гитарной струны. Трактирщик затрясся, хватил воздуха, и его начало рвать: