Правило Троянского Коня

Глава 5

«Объявляется посадка на рейс 624 Афины – Москва. Обращаем внимание, что первыми к выходу приглашаются пассажиры с детьми, пассажиры бизнес-класса и участники бонусной программы…»

Кажется, мне пора. Афины-Москва – как раз мой рейс. Но пассажиров оказалось много, я просидела еще минут десять, ожидая, пока поток схлынет. Лезть вперед очереди не хотелось, пусть у меня и были основания.

Подхватив тощий рюкзак – весь мой нехитрый багаж, я отправилась к выходу на посадку. Собиралась я впопыхах, мало что соображая, но все необходимое можно и на месте купить. В принципе, я и билет бронировала на автомате и уже по дороге в аэропорт, мест в самолете уже не было, за исключением бизнес-класса. Зато, даже не усадив пятую точку на кресло, я получила бокал шампанского.

Командир поприветствовал пассажиров, самолет медленно вырулил со стоянки в сторону взлетно-посадочной полосы. А я так волновалась, что все продолжала вертеться на месте, вызывая недоумение у сидевшего по соседству мужчины в костюме. Но мне было все равно, этому костюмному не понять… в последний раз я была в России так давно, что уже и не помню подробностей визита. А ведь я выросла там, жила много лет. Не было повода вернуться, да и не особо мне хотелось. И сейчас не хочется.

Мы взлетели, панорама Афин быстро сменилась на бесконечные облака. Глядя я окно, я погрузилась в воспоминания о жизни, которая все время казалась чужой.

Родилась я в курортном городке, в том самом, в котором жила и сейчас. Весь год в городе непрекращающимся потоком прибывали туристы, летом больше, зимой – чуть меньше, но все равно немало. Летом кутила молодежь, зимой прилетали пожилые парочки и жили у моря месяцами. Знакомство моих родителей произошло как раз летом, под палящими лучами солнца, когда день кажется бесконечным, а ночью некогда спать. В такое время легко влюбиться. Вот и легкомысленная красавица-гречанка не могла не потерять голову от высокого блондинистого парня из России.

Отец в те времена только-только закончил школу и с друзьями прилетел отдыхать,  благо состояние родителей позволяло многое. Мама еще училась в школе, она моложе отца на пару лет. Летом она подрабатывала в кафе, где они и встретились. Роман получился бурным и страстным, хотя для меня до сих пор загадка, как же они вообще смогли друг с другом объясниться, раз мама говорит только на греческом, а по-английски знает не больше десятка слов. Но как-то отец ее понял, раз через девять месяцев после его отбытия на родину на свет появилась я: результат бурного летнего романа двух подростков.

И своим появлением я мало кого обрадовала. Мой дедушка с маминой стороны, классический грек с мыслями о семейных ценностях, не смог пережить позора дочери, слег и не дожил даже до моего первого дня рождения. Мама не закончила школу, на нее легли заботы обо мне и об отце, а после его смерти вскрылись семейные долги, выросшие из-за болезни, да и вообще… есть хотелось. И маме, и мне. И я вполне понимала ее поступок: на последние деньги она купила билет на самолет, схватила меня в охапку и отправилась на поиски русского возлюбленного.

И она его нашла, как ни странно. Но возлюбленный не особо обрадовался встрече, а увидев меня, и вовсе опечалился. Страстный короткий роман – всегда приятное воспоминание, но когда у романа возникают последствия… думаю, отец и рад был откреститься от меня, но не смог отрицать своего отцовства: пусть я и родилась смуглой гречанкой, похожей на мать, но светлые волосы и глаза намекали на отца.

Отцу на тот момент едва исполнилось восемнадцать, до самостоятельности еще далеко, особенно в семье с достатком, где нет места мыслям о хлебе насущном, а будущее играет всеми красками и нет сомнений, что оно будет прекрасным и сытным. Вот и отец взрослеть не торопился, а с возникшей проблемой побежал прямиком к предкам. Результат греческих каникул семью впечатлил, но не до такой степени, как деда-грека. Российские бабушка и дедушка новость пережили и взяли меня к себе на воспитание, а мама укатила домой, радуясь, что все так хорошо обошлось.

Так я и оказалась в России с отцом.

Хотя о его отцовстве я догадалась не сразу. Когда мне стукнула два года, отец перебрался в собственную квартиру и навещал родителей, а значит, и меня, не больше раза в пару недель. Я звала родителя Сашком и считала то ли дядей, то ли братом, он казался мне веселым и очень крутым. А бабушка с дедушкой в моем сознании превратились в родителей, ведь есть же у всех мама и папа, значит, и у меня есть. Те двое, что ближе всего, те, кому я нужна. Постороннему все показалось бы запутанным, но мне казалось очевидным.

Пока лет в десять мне не открыли глаза на правду. То была соседская девчонка Арина, с родителями она часто появлялась в нашем доме и все время вредничала и нарочно коверкала мое имя. Мы с Ариной не очень ладили. И вот однажды она злобно обрушила на меня истину.

— Ты все врешь! — заявила я тогда, но в душе моментально поверила Арине. Пусть я и выстроила семейное древо, руководствуясь логикой, но все же замечала некоторые странности.

— А вот и не вру! Мне мама все рассказала! — заявила вредная соседка.

И тогда я бросилась к бабушке с дедом с требованием рассказать правду. Непонятно, как мы вообще смогли избегать этого разговора аж целых десять лет, почему бабушка не поправляла меня, когда я звала ее мамой?

— Потому что я и была твоей мамой, — со слезами на глазах сказала мне бабуля.

И я это приняла, жизнь продолжилась и по сути мало что изменилось. Отца я продолжала звать Сашком, вот только появилась некоторая неловкость. Я знала – это мой папа, но он папой не был и не выглядел. Он был… дядей. Сашком. Видимо, отцу о разговоре донесли и он сам уже не горел желанием находиться в моем обществе. Тем более, я выросла и стала вредной особой, а отец выстраивал собственную жизнь.