Право кулинарного мага

Пролог

– Бабуль, а ты надолго уезжаешь в магический мир? – шебутной русоволосый мальчишка, ворвался в комнату, прижавшись к моей плиссированной юбке.

– Не знаю, Боренька, не знаю, – я обняла внука, как могла, с трудом наклонившись к шестилетнему сорванцу.

Руки практически не слушались, отказываясь гнуться и выполнять самую важную работу на земле – обнимать близких. Три чемодана с необходимыми, любимыми и новыми вещами толпились у входа, мешая войти, но внук все равно умудрился проскользнуть.

– А ты оттуда будешь звонить?

– Вряд ли там есть мобильная связь, – глаза Борьки увлажнились, он звонко хлюпнул носом и уткнулся в мой живот. – Ну-ну, не стоит лить слезы. Ты же практически взрослый мужчина, так что вырази свою грусть словами, а не слезами.

– Бабусь, а ты мне свои конфеты в наследство оставишь? Я слышал, взрослые так делают, когда их старость заканчивается.

Не выдержав детской непосредственности, я рассмеялась. Заглянувшая в дверной проем дочка лишь грустно улыбнулась, покачав головой. Как в последний путь провожают, в самом деле! Надо бы им Стаса Михайлова включить, сразу вспомнят, отчего лучше сплавить бабушку подальше.

– Могу оставить рецепт. Будешь готовить, вырастешь настоящим шеф-поваром.

– У-у-у, готовить, – уныло протянул он. – Всё равно не смогу приготовить, как ты, мне какао в нос залетает.

– А ты его сыпь аккуратно ложечкой, а стол вокруг чашки влажной тряпкой протри, прежде чем с сухими ингредиентами работать. Так проще их будет вытереть, и на пол ничего не осядет.

– Ох, мама, ты неисправима, – Лариса притянула к себе сына. – Последние минуты вместе, а ты всё о работе болтаешь.

– Эта работа мне здоровье вернет, – подмигнула я обоим, расправляя юбку.

В пояснице что-то надсадно скрипнуло, я поморщилась и автоматически потянулась за нурофеном. Грехи наши тяжкие, совсем стара стала, а ведь по паспорту всего лишь пятьдесят девять. Или не пить таблетку? Вдруг мне сразу авансом боль снимут, а я тут со своей химией по печени, как дура.

– Попахивает это какой-то аферой, Татьяна Михална, – недоверчиво покивал головой присоединившийся зять. – Ну, какая в нашем веке магия, а?

– Вряд ли там двадцать первый век. А ты, Жень, смотри мне, дочку не обижай и внука воспитывай, как полагается: чтобы сам всё умел, думал сначала головой и в драку первым не лез.

– Ба, так говорят, когда навсегда уходят, – глаза юного шеф-повара наполнились непрошенными слезами. – А можно к тебе в гости? Я тоже хочу магию посмотреть.

– Когда-нибудь обязательно, в контракте это прописано. Ну, племя мое, кучкуйтесь ближе, обниматься буду!

Немногочисленные родственники обступили мою полускрюченную фигуру, заключая в бережные объятия. Только Борька давил руками со всей силы, показывая, как он будет по мне скучать. Жаль расставаться на неопределенный срок, но лучше так, чем навсегда укатить в дом престарелых и инвалидов.

Две недели назад на порог моей трехкомнатной квартиры кто-то подбросил объявление, успевшее изрядно помяться, но с читаемой яркой надписью. Фиг-пойми-куда требовался преподаватель кулинарных курсов для девушек, можно без педагогического образования, но умеющего готовить блюда разных национальных кухонь.

Его занесла в дом дочка, показав мне, мол, а ты расстраивалась, что твой кухонный опыт никому не нужен, кроме семьи. Я же, тщательно изучив бумажку, от души рассмеялась – оплата предлагалась желанием. Не деньгами, не опытом и даже не связями, как иногда втюхивается наивным студентам, а вот так просто и русским по белому: желанием.

– Нет у меня такого желания, которое могут исполнить организаторы второсортных курсов.

– Почему сразу второсортных? Реклама солидная, яркая. Может, какой-нибудь бизнесмен открывает кулинарную школу для богатеньких дамочек, ни разу не державших в руках половник.

– Бизнесмены, Ларочка, – ласково ответила я, – прекрасно знают цену чужим желаниям и оттого прописывают конкретные суммы. Да и не стал бы уважаемый человек раскидывать листовки в подъезде.

Яркий макулатурный комок был брошен в урну и забыт. Но когда на следующее утро зять выносил мусор, мятая бумажка непостижимым образом оказалась рядом с мойкой, ехидно подмигивая глянцевым текстом. Что за чертовщина?

– Смотри-ка, Жень, объявление выпало.

– Извините, Татьяна Михална, не заметил, – чуть смущенно ответил он, кидая бумажку в мусорное ведро.

– Ерунда. На ужин хинкали и медовик, так что просьба не опаздывать.

– Есть, мэм, – отдал честь Евгений, шутливо щелкнув каблуками.

И до самого вечера мы с внуком жили спокойно, замешивая одно тесто на двоих – сначала бездрожжевое, потом бисквитное, – спорили о густоте сметанного крема, мыли полы от рассыпанной муки и чувствовали себя самыми счастливыми поварами на свете. Внук – оттого, что бабушка к нему прислушивается, я – оттого, что суставы болят меньше, чем обычно. Так и дурачились до самого вечера, пока с работы не вернулось среднее поколение.

– Борис, а ну-ка иди сюда, – строго позвал отец на кухню объедавшегося ужином внука. – Это что такое?

Я подивилась строгому тону, обычно Евгений разговаривал с сыном спокойно и дружелюбно, даже когда тот откровенно косячил. Да и что на кухне может быть такого?

– Пап, это не я, честно-пречестно, – горячие Борькины заверения вынудили меня заглянуть одним глазком в царство еды.

– А кто? Может, наша бабушка так хулиганит?

Неверяще нахмурив брови, зять склонился над мусорным ведром, нервно пристукивая ногой.

– Из-за чего сыр-бор?

– Бумажка из мусорки сбежала! – воскликнул мальчишка, тыкнув пальцем в пол.

Я мысленно ахнула. Треклятое объявление, смятое не единожды, явно над нами издевалось, нарочито скромно валяясь рядом с кухонной тумбой, будто отбежав подальше от урны. Но ведь еще час назад пол сверкал чистотой и благоухал «Мистером Пропером», я лично домывала углы, пока помощник мыл посуду.

– Если не вы, то как она тут оказалась? Я сначала думал, еще одна листовка, но в ведре пусто, – неуверенно произнес мужчина.